Савва Мамонтов

— Иван Сергеевич через подставных лиц редактировал «Русскую беседу». В 59-м году он выхлопотал разрешение издавать газету «Парус», но вышло только два номера. Чтобы смягчить запрещение, позволили мне издавать «Пароход», понимая, что редактором будет Иван Сергеевич, но он вернулся в «Русскую беседу», а тут умер Сергей Тимофеевич, через полгода брат. Константин Сергеевич уехал было в Грецию, на остров Зант, но чахотка и там его нашла.

— Аксаковы… видимо — татарского рода? — предположил Савва Иванович.

— А вот и нет! — возразил Чижов. — Вспомните «Семейную хронику». Дед Сергея Тимофеевича возводил свой род к варягам, к Шимону Африкановичу — племяннику норвежского короля Якуна Слепого. Загляните как-нибудь в жития святых Киево-Печерского монастыря. Там среди первых рассказ о богатом варяге Шимоне, который крестился в Симона. Один из потомков Шимона — Иван — имел прозвище Оксак, от него и повелось — Оксаковы, превратившиеся в петровские времена в Аксаковых.

— Давайте после обеда почитаем Сергея Тимофеевича вслух, — предложил Мамонтов.

— С Богом! — сказал Чижов. — Старик Аксаков был великий любитель такого чтения. Он ведь самому Державину читал его стихи.

Дом без сада, как человек без платья. Елизавета Григорьевна рассказывает в «Дневнике»: «Устраивая сад, узнали — в пяти верстах от Артемова и Жилина продают оранжерею. Старик Михаил Иванович с необыкновенной любовью водил по саду, убеждал купить. Купили деревья и пригласили Михаила Ивановича, в Артемове садоводство совсем уничтожилось. Построили оранжерею…»

Отстраивались службы, шел ремонт в комнатах. Неприятности возникли с женой Ефима Максимовича. Видимо, работа прачки казалась ей, бывшей камердинерше, унизительной, или работать была ленива.

Сердиться Елизавета Григорьевна себе не позволяла, но неприязнь человека, которого видишь каждый день, была огорчительной.

Уехали в Москву, не дожидаясь холодов, пока скверная дорога до станции совершенно не размокла от дождей.

«15 октября в 1 час ночи родился Всеволод, — записала в „Дневнике“ Елизавета Григорьевна. — Родился с большой головой».

Крестили младенца 20 октября. Восприемниками были бабушка Вера Владимировна и Федор Иванович.

Три ребенка — три сына.

— САВ уже получилось, — целовал Савва Иванович свою милую супругу, — осталось ВА.

— ВА будут девочками, — пообещала Елизавета Григорьевна.

6

Сохранилась «Подорожная» Мамонтова. «По указу его величества государя императора Александра Николаевича самодержца Всероссийского и прочая, прочая, прочая от г. Ярославля до г. Вологды и обратно кандидату Правления Московско-Ярославской железной дороги Савве Ивановичу Мамонтову давать по две лошади с проводником. Дана в Ярославле 1871 г. 29 мая. 373 версты».

Рабочая поездка по делам дороги, нерасторопность управляющего Ефима Максимовича задержали переезд в Абрамцево. Перебрались на летнее житье только 12 июня.

Елизавета Григорьевна не могла нарадоваться на сад.

Волшебник Михаил Иванович так искусно пересадил деревья, что они цвели и обещали дать первый урожай новым хозяевам.

Савва подумывал устроить певческий концерт, пригласил своего гимназического товарища Петра Анатольевича Спиро, который был в то время студентом Медицинской академии, но о пении пришлось забыть.

Сидели за вечерним чаем, когда пришел Ефим Максимович.

— Дозвольте сделать сообщение, — сказал он, не поднимая глаз на Савву Ивановича.

Савва был на него сердит: строительство кухонного дома затягивалось, управляющий нанял каких-то стариков, которые то в монастырь ходили молиться, то впадали в запой. Жена Ефима Максимовича сегодня дважды надерзила Елизавете Григорьевне, и было ясно, что с камердинером Аксакова придется распрощаться.

— Извините, господа, — сказал Ефим Максимович, смущенный наступившей тишиной. — В Глебове три семейства умерли. Холера, господа.

Первый воин с холерой — чистота, Елизавета Григорьевна сама следила за порядком на кухне и в доме.

Пригласили опытного фельдшера. Он ездил по деревням, и с ним Петр Анатольевич Спиро.

Страшная холера разразилась в селе Васильевском, умирало по нескольку человек в день.

И вдруг — жар и кровавый понос открылся у самого младшего, у Воки, так прозвали крошечку Всеволода. Пока ездили за врачом, заболел Дрюша, еще через три дня слег старший — Сережа.

Врач отверг опасения — это не холера, но не обрадовал — дизентерия. Весь мир сошелся для Елизаветы Григорьевны на больных детях.

Вока первый слег, первый и поправился.

Тяжелее всего перенес изнуряющую болезнь Дрюша. Его выхаживали три недели, и все же не уберегли. Дизентерия дала осложнение на почки. Воспаление почек Дрюша перенес зимой, и вот новая страшная атака на ослабленный организм.

Ему предложили любимую игру: копилку и пятаки. Он так любил, посапывая, впихивать тяжелые пятаки в узковатую щель, но теперь руки его не слушались, и он не плакал от бессилия, а молча ронял из глаз слезы. Елизавета Григорьевна ужаснулась. Она ложилась к Дрюше и грела его телом своим. Совершенно отказалась от пищи, и врач потребовал, чтобы она не запускала своего собственного здоровья.