Сажайте, и вырастет

Потом разразится буря. Нет, мне было жалко не только умирающего наркомана. Я его знал. Девятнадцать лет. Анемичный туповатый юноша. Последние полтора года — на героине, плотно. За это и арестован. Хорошие папа и мама раз в месяц обязательно присылали сыночку продуктовую передачу и денежный перевод. В нашей тюрьме такой арестант — большой человек. Он всегда найдет себе опытных друзей. А те — подскажут, где и как раздобыть кайф на Общем Корпусе. Теперь сей юный отрок перебрал кайфа и вот-вот перейдет из стадии клинической смерти к другой стадии. Самой последней. К финишу.

Гибель арестанта — чрезвычайное происшествие. Тем более если ее причина — наркотики. Завтра же администрация учинит в камере повальный обыск. Затем — допросы. Что, где, как? Откуда взял порошок? С кем дружил? С кем враждовал?

Далее — камеру расселят. Такова обычная практика. Сто тридцать пять человек партиями по пять или семь разведут по другим сорока с лишним хатам Общего Корпуса. В опустевшее помещение приведут новых — собранных отовсюду, разношерстных, оглушенных неожиданными переменами в судьбе и быте.

Лично я — лишусь всего. Оказавшись на новом месте, я буду вынужден начать с нуля. Опять доказывать, что я — не верблюд. Отвоевывать необходимое. Заводить новых приятелей и друзей. Налаживать жизнь. Видит Бог — я пожалел не только умирающего глупца, но и себя.

— Шнифты забейте! — выпрямившись, крикнул я. — Забейте шнифты!

Несколько человек возле входной двери образовали плотную группу, прижались спинами к смотровому глазку. «Забили шнифт». Скрыли от взгляда надзирателя происходящие события.

Краем глаза я видел, как тощий Гиви Сухумский трясет за плечи крепко спящего Славу Кпсс.

Смотрящий, покурив с нами травы, усугубил ее эффект несколькими таблетками димедрола. Он отъехал наглухо. Не мог вынырнуть из тяжкого забытья.

— Федот! — тем временем командовал Слон. — Открой ему рот!

Меж синюшных губ наркомана полилась струя лимонного сока. Затем опять били по фиолетовым щекам, интенсивно терли лицо и грудь мокрым полотенцем. Счет пошел на секунды. Даже я, далекий от реалий жизни джанки, кайфового народца, героиновых наркоманов, — понял, что вот-вот наступит смерть.

— Отойди! — Слон вдруг грубо толкнул меня, чтобы забежать с другой стороны бездыханного тела. И бросил на меня тяжелый взгляд.

Теперь он брил голову, носил черные штаны и майку, обнажающую татуированные плечи. Я вполне мог поверить, что этот молодой человек на воле способен навести ужас на какого-нибудь продавца из сигаретного киоска.

— Лед есть? — спросил меня с яростью Слон. — У вас же — холодильник! Лед — есть? Живо неси!

Я рванулся, выхватил из морозилки пакет с кусками льда. Понимая, что полностью потерял лицо. Меня толкнули, потом накричали, а вдобавок — отправили что-то принести.

Выдернув из моих рук обжигающий холодом мешок, Слон швырнул его Федоту.

— Натирай ему льдом виски! И лоб! Давайте второй лимон! А ты, — велел мне парняга, — отойди, не мешай!

Я набрал в грудь воздух, лихорадочно соображая, что и как ответить. Здесь, возле Дороги, на козырной поляне, на моей территории, — я не мог никому позволить говорить такое. Следовало дать быстрый и резкий отпор. Так, чтобы соперник вмиг прикусил язык. Но я с раннего утра катался по городу в железном ящике, устал, затем покурил травы и поспал после этого лишь два часа. Я не сумел быстро мобилизоваться. Открыл было рот, еще не вполне зная, что именно и как скажу своему неприятелю.

Спор над полутрупом не состоялся. Его грудь вдруг поколебалась. Из горла вышел тяжелый хрип. Лицо порозовело. По камере прокатился вздох облегчения.

— Давай! — крикнул Слон, бесцеремонно продолжая трясти голову лежащего — уже живого, вернувшегося с того света на этот.

По лицу спасенного было видно, что этот — мало отличался от того. Реанимированный зашевелил конечностями, разлепил коричневые веки.

— Ну, ты даешь! — сказал ему Слон. — Когда оклемаешься, я — лично с тебя получу. За то, что хату чуть не подставил…

Спаситель выпрямился. Победно оглядел окружающих. Тяжело дышащий, хищно шевелящий кельтскими орнаментами. Сто тридцать пять бледных лиц — кроме тех, кто спал, и еще меня — смотрели на него с восхищением. Федот сунул герою полотенце, и тот триумфально обтер пот с короткой шеи.

В этот момент Гиви Сухумский наконец смог привести в чувство Славу Кпсс. Побудка смотрящего длилась едва ли не дольше, нежели эпопея со спасением умирающего.

— А? Чего здесь? — проскрипел Слава, появляясь на публике с бессмысленными глазами. — Передоз, да? Передоз? Опять?

— Все нормально, Слава! — басом прогудел Слон. — Пока твоя банда спала, я тут одного дебила от смерти спас… Все нормально! Отдыхай! А я — схожу поссать. Двиньтесь, бродяги!

Люди расступились, и квадратные узоры проследовали через всю камеру, по диагонали.

— Вот, хата! — провозгласил Слон. — Гляди, что бывает, когда случайные люди в братву лезут!