Сберегите цветы полевые

Шумно и цветасто на вокзале —
Недругов не так у нас встречали.
Нашенское «милости прошу»
Ихнее «гут морген» заглушает.
Только я с поклоном не спешу, —
Что-то мне под ложечкой мешает.

Из Германии гостей

Экскурсовод
Провожал глазеть на стены-кручи.
А в моих глазах
Былого тучи
Подымались,
Застя небосвод.

Я стоял и в прошлое глядел:

Над Псковой молчали грозно башни,
Давний день,
Как будто день вчерашний,
Болью незабытою гудел.

«Юнкерсов» кресты опять в глазах,

Кажется, земля насквозь пробита
Бомбами.
Земля моя в слезах,
Кровью нашей русскою залита.

У стены не кто-нибудь —

Отец,
Мой отец под дулом автомата.
Без промашки
Бьет в упор свинец,
Смерть-свинец фашистского солдата…

Я ни в чем туристов не виню,

Их тогда и не было на свете.
За отцов не отвечают дети.
Но и память не предашь огню.

РАЗВЕДЧИКИ

Откуда что бралось —
                                 не знаю:
В четырнадцать артистом стал.
Ходил у пропасти по краю,
И город был —
Как страшный зал.

А в зале —

              вермахта солдаты,
России лютые враги.
Играй, покуда нет расплаты,
Во имя правды смело лги!

Изображал я простофилю

С котомкой драной за спиной.
Тот путь актерский был извилист,
Оплачен дорогой ценой.

На сцене смерть подстерегала

За каждый наш
                      неверный взгляд.
Гремели выстрелы из зала,
И не было пути назад.

И все-таки мы узнавали,

Скупив эрзацы-табаки:
Какие части на вокзале,
Какие выбыли полки.

Мы успевали мимоходом

Число орудий сосчитать…
Как с того света —
Из разведки
Меня всегда встречала мать.

Откуда что бралось —

                                 не знаю,
Я в той игре бывал старшой.
Ходил у пропасти
                           по краю,
Чтоб жить
              с открытою душой.

ЖУРАВЛИНЫЕ ПЕСНИ

Опять меня тревожат журавли.
И, чуя непогодье,
Ноют раны.
Опять не спится:
Вижу, как мы шли
Сквозь полымя и стужу,
Партизаны.

Молчал сторожко,

Уводил простор,
И гибель, и спасение сулящий.
Мы шли вперед беде наперекор.
А жизнь, что день, милей
И клюква слаще…

Измаянных,

Израненных в бою —
Чуть сплоховал —
Болото хоронило…
Над нами журавли в косом строю,
Срезая ветры,
Торопились к Нилу.

Внимал их крику неоглядный мох

И набухал туманом и тоскою.
Я слушал их
И к лютой боли глох,
Сжимал винтовку слабнущей рукою.

Который день тянулись прямиком,

Под стать тревожным и печальным
                                                 птицам.
Тебя, болото, словно отчий дом,
Мы покидали с клятвой —
Возвратиться.

Не только мох осилили —

Прошли
Пути иные — этих не короче.
Знать, потому о прошлом журавли
Опять трубят —
И сердце кровоточит.

ПАРТИЗАНСКИЙ КОСТЕР