Сбежавшая жена босса. Развода не будет!

Каждое слово звучит как боксерский удар по груше. И я морщусь инстинктивно, будто и меня задеть может. Если рассудить, то ведь Альберт мало того, что по-хамски выгнал свою «Лерочку» из комнаты, так еще и целовал меня. По-настоящему! И вполне заслуживает упрека от нее. С другой стороны, стоит лишь вспомнить надменное лицо второй Леры и ее слова в адрес Аленки, как я начинаю верить, что отношение Туманова к ней заслуженно.

И зачем жениться на такой было? Радуется пусть, что брак не состоялся. А он… избавиться скорее от меня хочет и узаконить отношения со стервой. Я ведь только за, но слишком боюсь его, чтобы признаться и все объяснить.

- Как продвигаются поиски аферистки? – переводит тему Майя. И она туда же! Почему все считают меня аферисткой? – А бумаги нашли?

- Нет, в процессе, - коротко бросает Альберт, показывая, что не намерен вдаваться в подробности.

- Это она? – повисает пауза, во время которой я вся превращаюсь в слух. – На новую няньку нашу чем-то похожа…

Осторожно выглядываю, чтобы через крохотный проем рассмотреть, что именно они обсуждают. И вижу в руке Майи какую-то карточку. Прищурившись, узнаю в ней… свою потрепанную зачетку. Мы со Стасей однажды «халяву призывали» - и моя улетела в форточку. Я потом еле нашла ее в зимней слякоти, а менять на новую некогда было и проблематично. Сессия на носу, да еще оценки переносить. Так и оставила помятую, размытую зачетку, будто я рыдала над ней долгими ночами перед экзаменом.

- Хм, - Туманов забирает ее, пальцем по смазанному фото проводит, будто пыль стирая. – На фоторобота похожа. Ужасное качество, еще и печать криво поставили. Я не знаю, как ребята там ее опознают. Точно упустят, идиоты, - рычит, как бешеный зверь, и я пячусь назад.

С тоской смотрю на холодный кофе, осознавая, что мне ничего уже не поможет. И сбежать не получится – внизу моя милая «драконша» Аленка сторожит все выходы.

У Альберта все мои документы на руках! И паспорт в кармане! Хотя там я симпатичнее на фото вышла, натуральнее, с кудряшками. Не то, что в зачетке. Так хотела, чтобы в училище красивые снимки были, что позволила парикмахеру изуродовать себя. Не умеет никто укладывать мои непослушные спиральки. В итоге действительно фоторобот с «модным» начесом получился. Жуть, я там сама себя боюсь.

- Нянька наша из того же педучилища? – внезапно уточняет Альберт, но ответа Майи я не слышу из-за звяканья фарфора.

Стискиваю зубы, пока чашка балансирует на подносе. Стараясь не расплескать коричневую жидкость, я удерживаю равновесие. Но все же пара капель ложатся на глянцевое блюдце. На вид, как грязная вода после дождя, а не кофе.

- Леся? – возникает передо мной Майя, и я обращаюсь в статую. – Почему ты здесь? Где Аленка? – засыпает вопросами.

- С Оксаной Павловной, - придаю своему тону легкость и невозмутимость. - Я кофе Альберту Ильичу принесла.

Тонкие черные брови моей «свекрови» сходятся к переносице, взгляд летит на кружку, а следом впивается в лицо. Все, что могу сделать в этот момент, лишь выдавить из себя нервную улыбку.

- Чего-о? – скептически доносится из кабинета. – Впрочем, зайди. Ты мне как раз и нужна, - обычная фраза звучит как эпитафия на моем надгробном камне.

Неуверенно переступаю порог, делаю шаг к столу, за которым, откинувшись на широкую спинку кожаного кресла, важно восседает Туманов. Прокручивает в руке мою зачетку, а сам с меня опасных черных глаз не сводит.

- Кофе, - повторяю я, неловко пожав плечами, и брови Альберта летят вверх от шока и недоверия. А мое несчастное сердце останавливается.

Глава 17

Альберт

Горе-нянька подозрительно мнется на пороге, не решается приблизиться ко мне, зато ее аромат разрешения войти не спрашивает. Нежный, летний, фиалковый, он распространяется по кабинету, щекочет ноздри. Заполоняет все вокруг, расслабляет меня и слегка дурманит. При этом в воздухе ни намека на кофе, хотя свежесваренные зерна, как правило, перебивают любые запахи.

Что же беда кудрявая мне намешала?

Хмуро смотрю на поднос в ее трясущихся руках, слышу едва уловимый звон фарфора, вибрирующий, дрожащий. Прищурившись, все внимание обращаю на личико Леси. Тоже фарфоровое, потому что цвет именно такой. Ни грамма румянца. И выражение застывшее, как гипсовая маска, будто нянька для фото позирует. Весьма хреново.

Мои подозрения усиливаются, но логичных причин им найти не могу.

- Кофе? Надеюсь, не ты делала? – с издевкой киваю на чашку, которая едет по блюдцу вбок опасно. Но Леся успевает восстановить равновесие. – Отравить меня решила?

- Оксана Павловна, - фыркнув недовольно, расправляет плечи и подходит к столу. Останавливается напротив. - Зачем мне вас травить, у вас и так возраст почтенный. Что там осталось, - шипит тихо и губу закусывает. Обижается, как маленькая.