Сбежавшая жена босса. Развода не будет!

Однако будоражит во мне очень даже взрослые чувства. Невинным поведением, сладким ароматом, который становится ближе и концентрируется, она напоминает мне о нашем недавнем поцелуе. А дерзкими словами так и провоцирует повторить. Настойчиво, упорно, страстно, чтобы доказать обратное и вытеснить глупые предрассудки из кудрявой головы.

Возраст у меня почтенный? Какая же язва мелкая!

Впервые кто-то настолько сильно бесит меня. И одновременно заводит. Подкидывает порох в огонь и не беспокоится о последствиях. Не думает о грядущем взрыве, который, прежде всего, ее саму сметет.

Отчаянная девочка.

- Так, ты мне нужна была, - с хрипотцой выжимаю из себя, но не сразу вспоминаю, зачем мне нянька. Кроме того чтобы плюсы своего возраста и опыта ей продемонстрировать. Подаюсь к столу и, дернув себя за галстук, ослабляю удавку.

Сжимаю зачетку аферистки в руке – и она помогает мне найти просветы здравого смысла в голове. Раскрываю документ и, мазнув взглядом по жуткому фотороботу, поднимаю глаза на Лесю.

Хм… И правда, есть какие-то общие черты. Большие глаза, вздернутый носик. Губы пухлые, которые нянька неистово терзает. Останавливаюсь на них, слежу за каждым нервным движением. Почти теряю контроль, когда белые зубы беспощадно кусают нижнюю губу, а следом по ней проходит кончик языка.

Все напрягается настолько, что сидеть неудобно. И я ерзаю в кресле.

За секунду до срыва заставляю себя вернуться к фотографии в зачетке. Рассматриваю и сразу остываю. Страшненькая у меня жена официальная все-таки. Не зря такой слой штукатурки в день свадьбы на ней был.

И с нянькой ничего общего. Эту занозу хрен забудешь или перепутаешь с кем-то. Одни шелковистые спиральки чего стоят! Непослушные, как их хозяйка.

– Валерию Кузнецову знаешь? – на вытянутой руке показываю зачетку Лесе. - Числится в том же училище, где и ты.

Очередной «дзынь» заставляет меня отклониться. Нянька впивается пальцами в поднос, встряхивает собранными кучеряшками, отчего одна из заколок не выдерживает и отлетает. Волнистый локон опускается на лицо - бледное, сливающееся с фарфоровой посудой. Лесе бы гемоглобин проверить, гречки с печенью поесть, чтобы уровень железа в организме повысить. Да и валерьянки заодно принять, а то трясется, как лист на ветру.

Не помешает ей успокоительное. И мне тоже…

Подхватываю еще одну «невидимку», что выпадает из кучерявых волос и бьется о поверхность моего стола, кручу ее машинально.

- Не-е-а, на моем потоке такой нет, - после паузы выдает девочка правдоподобно, но чашка опять звякает на блюдце. – А что? – сглатывает судорожно.

- Ничего, - отмахиваюсь и забираю зачетку, которую Леся почему-то провожает долгим, обреченным взглядом. - Кофе обратно неси, - откинувшись назад, вальяжно разваливаюсь в кресле.

- Почему? – не унимается она. В синих глазах вспыхивает огонек.

Леся огибает стол аккуратно. Крадется ко мне, как кошка. Та самая, черная, которая беду приносит.

- Потому что все, что попадает в твои руки, или безнадежно портится, или превращается в смертельное оружие, - ехидно усмехнувшись, упираюсь затылком в подголовник.

Прикрыв глаза, пальцами сдавливаю переносицу. Массирую, пытаясь унять разрастающуюся головную боль. Морщусь, когда она стреляет в виски.

Аферистка весь покой забрала и одарила бессонницей! За это тоже ответит, когда найду ее.

- Я оставлю кофе и уйду, - приятный эротичный шепот звучит над самым ухом, завораживает, ласкает слух. Но фраза раздражает. Не девочка, а заноза в заднице!

Резко убираю руку от лица, собираюсь наорать на непонятливую няньку и прогнать ее. Но дальше все происходит будто на перемотке. На паузу не поставить, как бы не хотелось. Пленку зажевало.

- Твою ж мать, - рычу грозно, но с налетом отчаяния.

Вот как выглядит безысходность...

Поднос наклоняется ко мне, кружка с горячим кофе слетает с блюдца и метит прямо мне в пах. Отъезжаю на стуле назад, матерюсь под жалобный скрип колесиков об пол. Вскакиваю, наблюдая, как темная жидкость растекается по моим брюкам.

Мокрые карманы, пояс, ширинка – все!

Конец!

Перед глазами, мать ее, вся жизнь мелькает. Которая, считай, закончена из-за криворукой няньки. Она своим херовым кофе крест на мне, как на мужике, поставила! Идиотка!

Если не обойдется, в рабство ее заберу! В качестве наказания. Заставлю всю жизнь с импотентом старым провести! Сама виновата.

- Дура, - цежу сквозь стиснутые зубы, даже в ярости выбрав самое мягкое оскорбление. В мыслях словечки гораздо грубее крутятся. Жалею даму неадекватную, а она меня – ни капли!

Сжимаю руки в кулаки. Но тут же расслабляю.

И прислушиваюсь к собственным ощущениям. Нет ни боли, ни жжения. Оттряхиваю штаны ладонями, сжимаю ткань двумя пальцами, медленно оттягиваю брючину.

- Кофе холодный? – исподлобья бросаю взгляд на Лесю, которая спряталась, прикрыв лицо подносом.

Не поможет! Я по-прежнему зол. У меня душевная травма! Чуть не распрощался с мужским достоинством.

Подскакиваю к Лесе вплотную, хватаю край подноса и тяну на себя, но девочка не спешит расставаться со своим щитом. Сжимает его пальцами до белых костяшек.