Сбежавшее лето

   Царапая коленями по песку, они доплыли до самого грота, вползли в пещеру и улеглись на полу совершенно обессиленные. Они лежали и смотрели на грозу. При свете молнии град был похож на занавес из свер­кающих брильянтов.

   —   Моему дяде Хорейсу однажды молния ударила прямо в машину,— сказал   Саймон.— Он  говорит,   что  все   вокруг  стало  голубым   и   запахло морской травой.

   —  Морской травой? — удивилась Мэри, дрожа от холода.

   —  Вытрись,— сказал Саймон и бросил ей свою рубашку,  но рубашка оказалась влажной, словно долго провисела на пару.

   Тогда они оделись, но и в одежде чувствовали себя так, будто и не вылезали из воды.

   —  Давай попрыгаем,— предложил Саймон.

   Но, сделав без всякого энтузиазма два-три прыжка, они сдались и, усевшись рядом, смотрели, как скачет по воде молния, и ждали, когда после молнии загрохочет гром. Раскаты грома стали такими частыми и такими оглушительно громкими, что казалось невероятным услышать не только какой-нибудь посторонний звук, но и друг друга. И когда до них вдруг донесся протяжный нечеловеческий стон, они застыли от страха...

   —  Это Кришна,— крикнул Саймон и бросился наверх.

   Но оказалось, что стон этот испустил Ноакс. Когда молния осветила помещение, они увидели, что Кришна как лежал, так и лежит на стеблях папоротника, подложив под голову спальный мешок, а Ноакс, задрав хвост, тигром выслеживает добычу. Шерсть у него поднялась дыбом, един­ственный глаз сверкал. Когда Мэри наклонилась погладить его, он, выгнув дугой спину, попятился от нее,  издал вопль, от которого кровь стыла в жилах,  и метнулся вон.

   —  Пусти его,— схватил ее за руку Саймон.— Не то он тебя оцарапает. Он охотится...

   Снова загрохотал гром. Казалось, будто крушат каменную стену. А когда гром стих, эхом прокатившись по пещерам, снова послышался пронзительный вопль Ноакса. И по мере того как кот уходил все дальше и дальше, крик слабел.

   А рядом плакал Кришна...

   Они опустились возле него на колени. Саймон вытащил у него из-под головы спальный мешок, и Мэри обняла его.

   —  Все в порядке... Все в порядке... Это всего лишь дождь...— успокаи­вала его она.

   Но он плакал, рвался из ее рук и подтягивал колени к груди. А когда прижался к ней головой, она почувствовала, что лоб у него пылает.

   —  Саймон,  он  плачет  не  потому,   что боится  грозы,— сказала она.— Он заболел. Горит огнем. Кришна, милый, что у тебя болит?

   Кришна что-то простонал в ответ. Мэри не поняла.

   —  По-моему, живот,— сказал Саймон. Он осторожно пощупал его жи­вот.— Странно. Смотри...

   Живот у Кришны выпирал из-под ребер и был круглый и тугой, как футбольный мяч. Когда Мэри дотронулась до него, Кришна вскрик­нул.

   —  Может, он съел что-нибудь плохое?—предположил Саймон.— На­пример, ягоды. Хорошо бы его вырвало. Давай засунем ему в рот пальцы или пощекочем горло веткой...

   —  Фи!—сделала гримасу Мэри.

   —  Сейчас не до нежностей. Нужно что-то придумать.

   Помещение осветила молния. Не такая яркая, как прежде, но Мэри увидела белое как мел лицо Саймона.

   —  Ты что, хочешь, чтобы он умер?

   Слово это эхом отозвалось в пещерах грота, а за ним снова последовал раскат грома, но теперь уже негромкий, больше похожий на стон. Словно земля вдруг устала.

   —  Гроза проходит,— заметил Саймон, поглядев наверх. И как только он это сказал, сквозь окошко просочился слабый свет. Обычный дневной свет.

   —  Я умру!—вдруг сказал Кришна и ахнул от страха.— Умру!

   —  Глупости! — возразила  Мэри,   прижимая  его  к  себе  и  сверкая  на Саймона глазами.— Не слушай его.

   —  Я    болен,— простонал    Кришна.— О    Мэри,    пожалуйста,    сделай что-нибудь.

   Он повернулся на бок и спрятал голову в колени. Она закрыла ему уши и взглянула на Саймона.

   —  Поезжай за тетей Элис,— сказала она.— Она когда-то была меди­цинской сестрой и знает, что делать.

12 ПОСЛЕ ГРОЗЫ

   Мэри баюкала Кришну и пела ему. Когда он   стонал,   она   чувствовала,   как   боль ножом пронзает ее собственный живот. И ей было страшно...

   Между песнями она упорно допытывалась:

   —  Тебе лучше?  Хоть чуть-чуть? Тебе лучше?

   —  Перестань,   Мэри,— с   трудом   отвечал   он.— От   одних   расспросов лучше не станет.

   Она так обрадовалась, что засмеялась и прижала его к себе. Раз у него есть силы злиться, значит, он не умирает!

   И продолжала петь, пока совсем не охрипла, а он стал тяжелым-претяжелым у нее на руках. Когда она убедилась, что он крепко спит, она уложила его поудобней на папоротнике и вышла из грота.

   Дождь прошел, наступил ясный ветреный вечер: по озеру струилась серебристая рябь, а по зеленоватому небу бежали легкие перистые обла­ка. На пути к мосту она раза два окликнула Ноакса, но его и след про­стыл.