Сборник детских анекдотов XIX века

В тех местах не путешествуют иначе, как верхом, и когда лошадь, на которой путешественник едет, устанет, он ловит другую из пасущихся вокруг. Это делается посредством аркана или длинного ремня с петлей на конце, которая набрасывается на голову лошади, и затягивается более и более, если она старается освободиться. По– испански такой аркан называется лассо. Лошади, когда их начинают приучать к езде, лягают всякого, кто подойдет к ним. Иногда бывает очень трудно оседлать лошадь. Но когда она уже обучена, то становится смирна и допускает даже детей влезать на себя по хвосту.

Несколько лет тому, Капитан Гед путешествовал по пампасам. Он описывал следующим образом, как там приучают лошадей к верховой езде.

«Когда я прибыл на постоялый двор, где надлежало переменить лошадей, я нашел около двадцати жителей этих степей, называемых гаучосами, собравшихся, чтоб объезжать молодых лошадей. Так как мой экипаж отстал от меня на несколько миль, то я решился посмотреть, как это делается, и сев на лошадь, направился к коралю; так называется обширное поле, окруженное кольями и разделенное на несколько маленьких разгородок, из которых каждая имеет отдельный вход. Кораль был наполнен молодыми лошадьми трех или четырех лет. Капатас, или главный гаучо, сидя на крепком и красивом коне, въехал в кораль, и накинув аркан на голову одной молодой лошади, увлек ее за собою. Сперва ей очень не хотелось оставить своих товарищей, и едва она вышла из кораля, как начала рваться изо всей силы, но ее удерживала петля. Тогда пеоны, или пешие гаучосы, подбежали к ней, накинули ей на ноги аркан, затянули его и дернули за веревку так сильно, что я подумал, что лошадь убьется. В ту же минуту один гаучос сел ей на голову и обрезал всю гриву, между тем как другой обрезал конец хвоста в знак, что она уже объезжена. Потом вложили ей в рот ремень вместо удила и надели крепкую узду на голову. Один из гаучосов в предлинных и острых шпорах, подошел к ней, и пока два человека держали ее за уши и за узду, он положил на нее седло и подтянув его очень туго, захватился за ее гриву и мигом вскочил на нее. Тогда державшие ее подали седоку поводья и отошли. Лошадь начала биться так, что седоку было очень трудно сидеть, но шпоры его заставили ее идти вперед и она пустилась вскачь, делая всевозможные усилия, чтоб сбросить его. Тогда вывели другую лошадь из кораля и сделали с ней то же самое, что и с первою. Все это делалось так быстро, что в полчаса двенадцать гаучосов уже сидели на лошадях».

«Забавно было видеть, что делали лошади. Иные ржали, когда их седлали, иные тотчас ложились и катались по земле, между тем как другие стояли, упершись в землю ногами и опустив вниз голову, с выражением злости и упрямства».

«Занимательно также было смотреть, как гаучосы разъезжали в разных направлениях и старались ввести лошадей назад в кораль, и это было всего труднее, потому что бедные животные были так напуганы, что не хотели возвращаться. Лошади скакали и вертелись вокруг, а гаучосы их хлестали. Наконец они их привели назад совершенно укрощенными. Седла и узды были сняты и молодые лошади вошли в кораль, чтоб присоединиться к своим товарищам. Привели еще лошадей, и так как гаучосы недолго ездили на каждой из них, то при мне объездили таким образом до сорока лошадей, пока прибыл мой экипаж».

Хотя лошади наделены большой силою, но они так кротки и смирны, что редко употребляют ее во вред человека. Напротив того лошадь охотно переносит всякие труды и даже подвергается смерти для пользы тех, которые ласково с нею обходятся.

Несмотря на столь хорошее расположение лошадей, есть примеры их мстительности и злопамятства.

Один Английский Баронет имел прекрасную охотничью лошадь, которая, можно сказать, не знала усталости и доставляла ему много удовольствия быстротою и легкостью своего бега. Вы конечно полагаете, что Баронет чрезвычайно пекся о такой драгоценной лошади, и что он давал ей довольно времени для отдыха, когда возвращался с охоты; напротив того он был так жесток, что захотел испытать, можно ли утомить это прекрасное животное. И так однажды после продолжительной утренней охоты, он тотчас после обеда велел опять оседлать свою лошадь и поскакал на ней по горам Девонширского Графства, где он жил. Когда он возвратился домой, то бедная лошадь, казалось, была чрезвычайно утомлена и с трудом могла дойти до конюшни. Конюх, который очень любил ее и был чувствительнее своего господина, не мог удержаться от слез, видя жалостное состояние своей любимицы; она был покрыта пеной и ноги ее дрожали от усталости.

На другой день Баронет по обыкновению пошел в конюшню. Едва он вошел, как лошадь, сделав страшный прыжок, бросилась на него, и если б конюх не подоспел на помощь, то Баронет дорого бы заплатил за свою жестокость.

Прошедшего года, близ города Отена, во Франции, случилось происшествие, которое я расскажу в доказательство сколько искусства и присутствия духа охотника, столько и ловкости, проворства и отважности его лошади.