Сборник фантастики. Золотой фонд

Судя по размерам, Зеленый Дворец должен был заключать в себе не только палеонтологическую галерею: вероятно, тут были и исторические отделы, а может быть, даже библиотека! По крайней мере, для меня, в моих нынешних обстоятельствах, они были бы намного интереснее, чем это геологическое зрелище времен упадка. При дальнейшем ознакомлении я нашел еще одну короткую галерею, пересекавшую первую. Она оказалась посвящена минералам, и вид куска серы навел меня на мысль о порохе. Но я не смог найти селитры, или селитры или каких-нибудь азотнокислых солей. Без сомнения, они разложились много столетий назад. Но сера не выходила у меня из головы и натолкнула меня на целый ряд мыслей. Что касается остального содержания этой галереи, хоть в целом оно и сохранилось лучше всего остального, что я видел, но не представляло для меня интереса. Я не специалист в минералогии, поэтому отправился дальше по чрезвычайно разрушенному проходу, который шел параллельно первому залу. Видимо, этот раздел был посвящен естественной истории, но все давно превратилось в труху. Несколько съежившихся и почерневших остатков того, что прежде было чучелом зверей, высохшие коконы в банках, когда-то наполненных спиртом, темная пыль, оставшаяся от засушенных растений, – вот и все, что я здесь нашел. Я пожалел об этом; мне было бы интересно проследить те медленные терпеливые усилия, благодаря которым была достигнута полная победа над животным и растительным миром. Оттуда мы попали в огромную плохо освещенную галерею. Пол постепенно понижался, хотя и под небольшим углом, от того конца, где мы стояли. С потолка через одинаковые промежутки свешивались белые шары; некоторые из них были треснуты или разбиты вдребезги, и у меня невольно явилась мысль, что это помещение когда-то освещалось искусственным светом. Тут я больше чувствовал себя в своей среде: по обе стороны от меня поднимались остовы огромных машин, все сильно попорченные и многие даже сломаны; некоторые, однако, еще были сравнительно целы. Вы знаете, у меня слабость к машинам; мне захотелось подольше остаться здесь, тем более что большая часть их поразила меня новизной и непонятностью – я мог строить лишь самые неопределенные догадки относительно целей, которым они служили. Мне казалось, что если я разрешу эти загадки, то найду могущественное оружие для борьбы с морлоками.

Вдруг подошла Уина и прижалась ко мне. Это было так неожиданно, что я вздрогнул. Если бы не она, я, по всей вероятности, не обратил бы внимания на покатость пола. Тот конец галереи, откуда я вошел, поднимался довольно высоко над землей и был освещен через немногие узкие окна. Но по мере того как мы шли дальше, склон холма подступал к самым окнам, постепенно заслоняя их, так что наконец осталось только углубление, как в Лондоне перед полуподвалом, а в неширокую щель просачивалась лишь едва заметная полоска света. Я медленно шел вперед, с любопытством рассматривая машины. Это занятие совершенно поглотило меня, и поэтому я не заметил постепенного ослабления света, пока наконец возрастающий страх Уины не привлек моего внимания. Тогда я увидел, что галерея уходит вниз в непроглядную тьму.

Я замялся, потом, осмотревшись вокруг, увидел, что слой пыли здесь был меньше и местами неровным. Чуть дальше в сторону, в темноте, он был нарушен рядом небольших узких следов. При виде их я вспомнил о близости морлоков. Я почувствовал, что даром теряю время на осмотр машин, и спохватился, что уже перевалило далеко за полдень, а я все еще не имею оружия, убежища и средств для добывания огня. Вдруг далеко в глубине темной галереи я услышал тот же своеобразный шорох, те же странные звуки, что и тогда в глубине колодца.

Я взял Уину за руку. Внезапно меня осенила мысль, я оставил ее и вернулся к машине, из которой торчал рычаг, вроде тех, какие употребляются на железнодорожных стрелках. Взобравшись на подставку и ухватившись руками за этот рычаг, я навалился на него всем своим весом. Уина начала хныкать. Я довольно верно рассчитал прочность рычага: достаточно оказалось минутного усилия, и я вернулся к ней с палицей в руке, более чем достаточной, чтобы проломить череп любому морлоку, с которым я мог бы столкнуться. Мне очень сильно хотелось убить хотя бы одного морлока. Вам может показаться очень бесчеловечным желание убивать собственных потомков! Но к этим отвратительным существам невозможно было относиться по-человечески. Только мое нежелание оставить Уину и уверенность, что может пострадать Машина Времени, если я примусь за избиение морлоков, удержали меня от попытки тотчас же спуститься по галерее вниз и начать истребление копошившихся там тварей.