Сборник «Гаврюша и Красивые» [2 книги]

Катенькины бровки медленно вернулись в исходное положение, она выдохнула и села на вертящийся стул.

Вопросы переполняли Егора, но поговорить с Катенькой по душам так и не удалось.

— Пошёл вон, мальчик! — одними губами приказала она, и герой Лысого леса вылетел из приёмной как ошпаренный кролик.

Светлана Васильевна вернулась домой рано, до полудня. Она положила гневный усатый свёрток на тумбочку, сняла пальто, сапоги и принялась разворачивать кота.

— Ути-пуси, ты мой хороший! Устал? Проголодался? Сейчас мы тебя разденем, и бабушка тебя покормит.

При первой возможности Маркс вырвался, сбежал и засел в кладовке, приходя в себя. В темноте блеснула вторая пара глаз, и голос домового спросил:

— Рассказывай — чё было-то?

— Метйо достало! Ветейинай — нахал бесцейемонный! Хойошо хоть митинг сойвался! — нервно сглотнув, ответил баюн.

— Киса-киса-киса! — заискивающе послышалось снаружи.

— Может, не найдёт? — прошептал Гаврюша.

— Она всё найдёт, — обречённо выдохнул кот.

— Усыпи! Делов-то?

— Хйапеть будет. Замкнутый кйуг!

— Усыпляй давай. Остальное беру на себя.

— Пйавда?

— Пйавда, пйавда, — передразнил домовой.

Баюн вышел из укрытия и добровольно сдался в ласковые бабушкины руки. Довольная, обнимая кота, она плюхнулась на диван и включила телевизор. Маркс начал процесс замурлыкивания. Через пять минут от храпа заслуженной пенсионерки содрогались стены и дребезжали стёкла квартиры Красивых. Кот вопросительно поднял бровь на появившегося домового:

— Обещал, что хйяпа не будет?

Гаврюша кивнул, сбегал на кухню, приволок в гостиную азбуку заклинаний и помог Марксу выползти из-под бабушкиной руки.

— Вот, противохрапное. — Он ткнул пальцем в страницу. — Пользуйся!

Кот молча сел перед книгой и про себя прочитал текст.

— Слишком много непйоизносимых букв, — разочарованно сказал он и покосился на Гаврюшу. Тот развёл руками, дескать, увы, товарищ, твои проблемы.

В тот же миг рация на домовом проснулась и закричала голосом Егора:

— Гаврюша! Ты мне очень-очень нужен! Прилетай скорее!

— Кто бы сомневался… — философски заметил Маркс и ещё раз уткнулся носом в текст. В круглых кошачьих глазах появилось выражение безысходности и тоски.

Домовой застонал, подвинул книгу к себе и начал засучивать рукава.

— Значит, так, недотепа! Я сам прочту, но с одним условием. Ты будешь смотреть за домом, пока мы с Егоркой не вернёмся. Понял?

Кот покосился в сторону бабушки:

— Да, товайищ! Как будто у меня есть выбой?!

Выполнив обещанное, домовой оседлал мамин веник, прихватил котомку с волшебными предметами и через кухонную вытяжку покинул Маленькое Гнездо. Он быстро летел над крышами, время от времени делая мёртвую петлю.

А отчаянный храбрец Егор тем временем продолжал наблюдать за логовом врага. Он бродил по коридору с отсутствующим видом и как бы невзначай заглядывал в приёмную. Туда-сюда, туда-сюда. Сначала секретарь Катенька смотрела в одну точку и шевелила бровками, потом взялась красить ногти и долго сушила их, выставив напоказ растопыренные пальцы.

Потом ей позвонил Олег Петрович и что-то прогавкал. Она отпустила кнопку коммутатора и сказала: "Да". Минут через десять злой начальник вышел и повторил важные производственные указания ей в лицо. Катенька равнодушно отвернулась, и он закончил разговор уже с её затылком.

Егор в очередной раз развернулся, собираясь шагать обратно, и… столкнулся со своим замечательным, долгожданным, верным другом домовым.

— Привет! — сказал тот и сразу полез в котомку. — На, надень.

Это была обычная вязаная шапка, Егор надел её и пропал.

— Ух ты! Шапка-невидимка! — обрадовался он. — Откуда у тебя такие волшебные вещи?

— От бабушки досталась, — не стал вдаваться в подробности Гаврюша. — Правда, у неё носки-невидимки были. Ну, я один и…

— Пойдём, я покажу тебе страшилище Олега Петровича! — не дослушав, перебил Егор, а домовой был только рад перемене темы.

Директор как раз вовсю проводил общее совещание, когда будущие перевоспитатели тайком вошли в его кабинет. За длинным столом сидели дяди, тёти и Вал Валыч. Гаврюша нашёл свободное местечко и присоединился к ним. Достал из котомки свиток, чернильницу и перо, положил перед собой на стол и застрочил точно так же, как это делали другие. Егор пристроился рядом, стараясь не шевелиться.

— Повторяю! Здесь! Серьёзная! Организация! — брызгая слюной, стучал по столу Олег Петрович. — Я тут главный, а вы должны меня слушаться! Все! Без исключения! Если вызываю, то надо лететь пулей, а не ползти как черепахи!

— Черепахи… — повторил себе под нос Гаврюша, корябая пером бумагу.

— Я жду от каждого полной самоотдачи, а вы только и знаете, что в носу ковырять! — орал главный.

— В носу ковырять… — вывел Гаврюша и макнул кончик пера в чернила.

— Клоуны!

— Кло-у-ны… — записал Гаврюша и повернулся к Егору. — Нам этого по уши хватит! А теперь — гляди в оба, представление начинается!