Сборник "Иван Опалин" [5 книг]

— Я не все слышала, — сказала Лиза, обращаясь к Опалину, — я… понимаете, я не хотела, чтобы они меня заметили… Какое-то время мне удавалось прятаться за киосками и тумбами, но когда эта девушка и ее спутник углубились в парк, пришлось действовать иначе. В общем, я опередила их, достала книжку и стала делать вид, что ищу свободную скамейку… Но я немного не рассчитала, и через какое-то время они свернули в другую сторону. Пришлось их догонять, ну и… иногда отпускать и, к примеру, останавливаться возле мороженщицы… чтобы они не заметили, что я за ними слежу…

— Вы поступили совершенно правильно, — объявил Иван. — А теперь постарайтесь сосредоточиться. Я буду задавать вопросы, а вы, уж пожалуйста, вспоминайте все, что слышали, даже самые незначительные детали. Любая информация может быть для нас чрезвычайно важна…

И Опалин принялся по кусочкам вытаскивать из Лизы подробности беседы Варвары с неизвестным в милицейской одежде. Юра, который не мог усидеть на месте, бегал из угла в угол, кидался к окну, ерошил волосы, и иногда ему казалось, что перед ним опытный хирург, который проводит тонкую и важную операцию.

— Как она его называла… — бормотала Лиза, морща лоб, — постойте-ка… Она сказала: "Федя"… А потом почему-то "Митя", несколько раз… Или Митя был до Феди? Но имя Митя она употребляла чаще…

— А фамилия-то, фамилия у него какая?

— Вот она сказала что-то о фамилии… что-то непонятное…

И через минут двадцать, вспомнив:

— Она сказала: у вас такая звонкая фамилия… нет, звучная! — Лиза подскочила на месте и поглядела на Опалина. — Вот что она сказала! Звучная фамилия…

Она долго путалась, припоминая разговор Варвары и Мити о фокстроте, и внезапно ее озарило, что нянька же назвала улицу, где тот живет.

— Пироговская…

— Малая или Большая?

— Большая.

— Вы уверены?

— Если бы я не была уверена, я бы не говорила…

Значит, Митя со звучной фамилией живет где-то на Большой Пироговской, носит милицейскую форму, на вид — смазливый малый лет двадцати пяти, брюнет… И нет у него никакой военной выправки, да и шрама от аппендицита, наверное, нет тоже.

— Ладно если он милиционер, — горячился Казачинский, — тогда его можно найти. А если нет? Большая Пироговская — здоровенная улица…

Опалин поглядел на него и вздохнул.

— Будем проверять всех Дмитриев, которые там живут, — объявил он. — Вот прямо завтра и начнем. Будете обходить дома, допрашивать управдомов и смотреть списки жильцов.

— Послушайте, да ведь Лиза может его опознать! — вскричал Казачинский. — Возьмем ее с собой…

— Нет.

— Почему?

— Потому что я сказал. Во-первых, она несовершеннолетняя. Во-вторых, это может быть для нее опасно.

— Я никого не боюсь, — обиженно заметила Лиза, которой не понравилось, что в ее присутствии пытаются распоряжаться ее судьбой.

— И зря, — серьезно ответил Опалин. — Надо понимать, с кем вы имеете дело… — Он посмотрел на часы и поднялся с места. — Ладно, первый час ночи уже. Расходимся по домам, а завтра примемся за работу. — Он протянул Лизе руку. — И вот еще что… Огромное вам спасибо.

Девушка взяла его пальцы, и Опалина тряхнуло слабым электрическим разрядом. "Надо же, какая она забавная", — подумал он. Лиза же не заметила того, что между ними в буквальном смысле слова проскочила искра, но подумала, что у Опалина крепкая рука и что такому человеку можно доверять.

Когда наши герои втроем шли на остановку, рассчитывая сесть на один из последних трамваев, в другой части Москвы некий гражданин, достав из кармана отмычки, осторожно открыл дверь коммунальной квартиры. Затем он спрятал отмычки и сделал несколько шагов по полутемному коридору, держа в свободной руке коробку конфет, которую принес с собой.

— Тихо! — шепнули сумерки, и незваный гость ощутил, как ему в шею под ухом ткнулось холодное дуло револьвера.

— Я закричу, — также шепотом ответил владелец отмычек. — Маруся, ну так нельзя, ей-богу…

Женщина, державшая его на прицеле, грязно выругалась и, схватив собеседника за ворот пиджака, втолкнула его в темную комнату. Гость рухнул и врезался в какую-то пальму, а Марья Груздева, заперев дверь, зажгла свет.

— Надо же, и конфеты притащил, — сказала она с презрением, кивая на коробку конфет, которую незнакомец уронил при падении и которая теперь лежала на полу. — Отравленные?

— Обижаешь, — пробормотал гость, с изумлением глядя на орхидеи и тропические растения вокруг.

— А вот сейчас и проверим, — объявила Марья, наставив на него револьвер. — Ешь!

— Я тебе их принес… — начал гость, но, видя, что хозяйка не склонна шутить, открыл коробку, достал одну конфету и съел ее.

— Чай есть? Я без чая не люблю. — Но под дулом револьвера ему пришлось съесть еще три конфеты, причем их Груздева выбрала самолично.

— Чья комната? — спросил гость, изо всех сил пытаясь вести себя непринужденно.

— Чья надо. Выворачивай карманы.

Гость повиновался, после чего Марья не поленилась обыскать его сама.

— Вставай, — наконец сжалилась хозяйка. — Садись.

Он поднялся на ноги, отряхнул пиджак, наклонился за конфетами, положил коробку на стол и сел. Спокойствие возвращалось к нему — а может быть, вообще никогда его не покидало.