Сборник летописей. Том II

Так как у Мангалы, отца Ананды, дети жили мало, то Ананду поручили одному туркестанскому мусульманину, по имени Мехтар Хасан Ахтачи,[861] чтобы тот [его] воспитал. Жена того человека, по имени Зулейха, выкормила его грудью, поэтому мусульманская вера укрепилась в его сердце и была непоколебима, он учил Коран и очень хорошо пишет |A 186а, S 430| по-тазикски. Он постоянно тратит [свое] время на выполнение заповедей и на молитвы и большую часть из стапятидесятитысячного войска монголов, которые от него зависят, он обратил в мусульманство.

Некто Сартак из числа [его] эмиров был противником ислама,[862] он отправился к каану и пожаловался на то, что Ананда постоянно бывает в мечети, занимается [совершением] намаза и чтением Корана, что он сделал обрезание большинству монгольских мальчиков и обратил в ислам большую часть войска. Каан очень рассердился на него и послал братьев Чиркаланга и Чиртаку, начальников сокольничих, чтобы они удержали его от исполнения молитв и заповедей, не допускали к нему мусульман и побуждали [его] класть перед кумиром в капище земные поклоны и жечь фимиам. Ананда отказался, не послушался и сказал: «Идол — творение человека, как я буду ему поклоняться? Я не считаю возможным поклоняться даже солнцу, творению великого бога, жизненному началу телесного мира и причине жизни и развития животных и растений, как же я буду поклоняться вещественному изображению, сделанному человеком, как кому-то, кто сотворил меня и каана?». Каан от этого пришел в[863] ярость и приказал его[864] заточить, а он в исламе и в истинной вере был все таким же стойким и твердым и говорил: «Отцы наши все были единобожники и бога считали в единственном числе.[865] Несомненно, что в награду за это усердие в вере предвечный бог и даровал им весь мир и сделал их государями и предводителями людей, так что они стали знамениты и горды, а они никогда не поклонялись идолам». Каан его вызвал [к себе] и спросил: «Если ты видел какой-нибудь сон, или тебе явилось какое-нибудь внушение свыше, или кто-нибудь тебя наставил на путь мусульманской веры — скажи, пусть он и меня направит на путь». Ананда сказал: «Великий бог указал мне путь к познанию его». Каан сказал: «Тебе этот путь указал див!». Тот ответил: «Если мне путь указал див, то кто же указал [этот] путь Газану, моему старшему брату?». Каан умолк и задумался. Кокчин-хатун под видом совета сказала ему: «Уже два года, как ты сидишь на престоле, а царство[866] [твое] еще не укрепилось, Ананда же имеет много войска, и все то войско и население области Тангут — мусульмане и упорствуют в этом [заблуждении]. Мятежники у самой области. Не дай бог, они [войско и население] переменятся в душе, [тебе] не выгодно его принуждать, пусть он сам разбирается в своей вере и религии». Каан знал, что этот совет вызван сочувствием. Он его [Ананду] освободил, утешил и обласкал, воздал [ему] почет и послал возглавить войско и государство Тангут.

Хотя Ананда еще с детства помышлял об исламе и исповедовал его, но впал в крайность и проявил в этом отношении чрезмерность, когда услыхал, что государь ислама Газан[-хан], да увековечит [Аллах] его царствование, твердо стал мусульманином, единобожником и человеком беспорочной веры и что он всех монголов в Иране обратил в мусульманство, разбил идолов и разрушил капища; [тогда] он тоже старался подражать ему в укреплении веры ислама. Из положения Ананды и его войска можно сделать вывод, что в ближайшее время дело ислама в тех областях достигнет совершенства и, по изречению Корана, — «они войдут толпами в веру Аллаха» — они войдут толпами и станут правоверными и единобожниками, мусульманами беспорядочной веры, [они] и [их] дети и внуки. Упомянутый Мехтар Хасан, Хинду, Даулетшах, Хамид, Джамаль-ака и Мухаммад Ахтачи[867] — все они пользуются уважением и влиянием, а некоторые из них имеют доступ к матери Тимур-каана и стараются в укреплении ислама.