Сборник летописей. Том III

Осенью он изволил двинуться в те края и прибыл туда в месяце зи-л-ка’дэ 693 года [IX-X 1294]. Расположившись в ...,[547] он отправил в город ходжу Са’д-ад-дина, чтобы тот предостерег их [жителей] и увещанием и уговорами вывел бы [из города] с изъявлением покорности, потому-де, что не гоже, чтобы старые слуги были перебиты по вине кучки мятежных злодеев. Когда ходжа Са’д-ад-дин въехал в город, явились казий Садр-ад-дин, Пехлеван-Умар и нишапурские вельможи и сказали: «Мы опасаемся за жизнь. Ежели же ходжа подтвердит, что нам будет пощада, мы выйдем и станем служить». Ходжа Са’д-ад-дин благосклонно согласился: «Я-де доложив, устрою так, что вам не нанесут никакого вреда». Казий Садр-ад-дин, Пехлеван-Омар с толпою людей вышли из города и явились на служение к старшим эмирам. Их отослали на служение [к Газан-хану]. Газан-хан выступил из ...[548] и расположился в окрестностях Нишапура. Он сказал: «Мы не будем разорять владений и подданных из-за нескольких смутьянов. Надобно, чтобы выдали смутьянов и бунтовщиков: раиса Фахр-ад-дина, Хусам-ад-дина Эйбека Хитайи, Абу-Бекра-Али Айшэ, Усмана Мишкани и Мухаммеда Абд-ал-Мелика, да [причитающийся] налог[549] уплатили бы исправно, дабы с миром мы отсюда ушли обратно». Они стали мешкать и отговариваться. Было повелено осадить Нишапур. Тамошние жители укрылись в неприступной соборной мечети. Каждый из эмиров наступал с одной стороны. Когда воины их [нишапурцев] окружили, они от страха и ужаса бросили биться. Воины разграбили околотки и улицы и ринулись к мечети. Устроив в нескольких местах подкопы, они взобрались на стены и несчастные подняли жалобный вопль и стали просить пощады. Газан-хан из крайнего сострадания к тем несчастным простил их, несмотря на такую вину. Так как некоторых жителей убили, он велел, чтобы воинам воспретили грабить и убивать. Поскольку воины действовали дружно, остановить их не удавалось. Газан-хан сам своей благословенной особой, сев верхом, отправился в город, казнил одного, другого телохранителя из охранной стражи[550] и приказал части их тел повесить на воротах. Воины этим были напуганы и прекратили грабеж и убийства. Толпу же упомянутых смутьянов и бунтовщиков изловили и предали казни. [Газан-хан] не допустил увести из того края хотя бы одно животное. Расположив к себе ра’иятов, он побудил их к благоустройству и земледелию, а казию Садр-ад-дину и Пехлеван-Омару было повелено следовать при нем. Державные знамена двинулись в Джурджан и зимовали зиму в Султандавине Астрабадском. Аминь.

Рассказ об изъявлении покорности Новрузом, прибытии его снова на служение к Газан-хану и пиршествах и дарах

В начале месяца мухаррама лета 694 [кон. XI 1294] от Новруза прибыл его нукер Саталмиш и доложил, что Новруз говорит: «Я-де старый слуга и рожденный слугою. Из-за наговора и клеветы дурных людей я отвратился от служения его высочеству. Ежели царевич соизволит надо мною смиловаться, простит грех раба [своего] и, простив, не будет вспоминать преступление [своего] раба, то я явлюсь на служение и впредь буду стараться об усердии и исполнении правил службы». |A 249b| Государь из совершенства [своей] милости и справедливости простил его прегрешения, принял извинение и удостоил царским ответом. Под конец посольства Саталмиш доложил: «Ежели государь, оказав милость, пошлет в помощь войско до границ Меручака, то раб [твой], когда отвернется от тех людей, примкнет к нему [войску]. Ежели же кто-либо |S 547| станет [Новруза] преследовать, то оно поможет [ему] отбиться, дабы царским могуществом он сумел бы достигнуть чести [ему] служить». Государь сказал: «Поскольку стоит зима и ниоткуда нет слухов [о врагах], мы сами своею благословенною особою пойдем в те края под видом охоты». Саталмиш, будучи отличен разного рода милостями, вернулся с таким ответом, что Новрузу-де нужно держать свое слово.