Сборник новелл 'На полпути в ад'

Уму непостижимо, что может получиться из двадцати взвешенных слов, если подпустить к ним одного такого Моргана. Не исключено, впрочем, что Хамфри как безупречный ученый просто дал себя облапошить и вместо двадцати слов выложил добрых двадцать пять, а то и тридцать. Так или иначе, статью напечатали, и хотя на крупные буквы поскупились, но места отвели предостаточно, да и полосы выделили не последние, а говорилось на этих полосах об открытии, совершенном неким плешивым низкорослым венским эндокринологом по фамилии Винглеберг и лауреатом премии Джона Хопкинса Хамфри Бакстером. Причем открыли они, оказывается, не что иное как ВБ-282вещество, вырабатываемое железами и влияющее на старение клеток. А поскольку все мы состоим из клеток и старость никого не минует, то намек, содержавшийся в статье, каждый читатель принял на свой счет и чрезвычайно близко к сердцу.

А тут и Каролина с Аланом подоспели и сразу, ну просто ни секунды не мешкая, нагрянули к Хамфри с визитом. Он принял их как родных, обо всем расспросил, всем поинтересовался, и они не стали таиться - какие у них секреты - и на вопросы его отвечали честно и обстоятельно. По правде говоря, они так боялись лишить Хамфри хотя бы крошечной подробности, что на него самого и посмотреть-то не удосужились. А посмотреть, между прочим, стоило: при некоторых ответах, в особенности при ответах Каролины, рот его, нежный и жесткий, кривился с таким горьким удовлетворением, какое, наверное, появляется у патолога, когда он, глядя в микроскоп, убеждается, что его убийственный диагноз верен до последней буквы и его лучшему другу грозит немедленная операция.

Не подумайте только, что я хочу обвинить наших новоиспеченных супругов в эгоизме. Не прошло и часа, а Каролина уже самоотверженно сменила тему.

- Хамфри, дорогой, - произнесла она, - я слышала, ты стал знаменитым. Это правда?

- Должно быть, правда, если даже ты слышала, - ответил Хамфри. Великая вещь слава!

- А вечная молодость и всякое такое - это тоже правда?

- Радость моя, - ответил он, - по части вечной молодости ты любого ученого заткнешь за пояс. Когда мы познакомились, тебе было двадцать три, а выглядела ты на восемнадцать. Сейчас тебе двадцать шесть...

- Двадцать семь, Хамфри. На прошлой неделе исполнилось.

- А на вид те же восемнадцать.

- Но ведь не вечно так будет!

- Или взять, к примеру, меня, - подхватил Алан, - сам-то я еще и не думаю сдавать. Но эти ушлые юнцы с западного побережья...

И он тоскливо понурил голову - западное побережье всегда нагоняет тоску на теннисистов.

Хамфри в ответ и ухом не повел. Он уставился на Каролину.

- Конечно, - сказал он, - молодость не вечна. Да и зачем она тебе - вечная? Посмотри на своих неувядающих знакомых: мало того что они холодны, черствы и бессердечны, у них и любви-то хватает только на себя, других они любить не умеют, а значит, и жить не умеют по-настоящему, а раз не живут, то и не стареют.

- Да, да. Хамфри, а вот это твое средство...

- Ах, средство! - Хамфри усмехнулся и покачал головой.

- Выходит, газеты солгали! - воскликнула Каролина. Отчаяние ее растрогало бы и камень.

- Говорил я тебе, что это сплошная липа, - заметил Броуди.

- Газетчики - народ прямолинейный, - сказал Хамфри, - трудностей для них не существует.

- Ах, как нечестно, как нечестно было писать, что ты его открыл, горевала Каролина.

- Действительно, - согласился Хамфри, - какая наглая ложь. Открыл Винглеберг, я только помогал.

- Открыл все-таки! -вскричала Каролина, и лицо ее опять просветлело.

- Ну, журналистам, положим, я об этом не сообщал, - произнес Хамфри, они, видно, своим умом дошли.

Голос его вдруг посуровел и зазвенел металлом: - А вас, друзья мои, хочу предупредить: ни одна живая душа не должна знать о нашем разговоре.

- Да! Да, конечно!

- Поняли, Броуди?

- На меня можете положиться.

- Вот и отлично, - проговорил Хамфри. Он помолчал, посидел минутку не двигаясь - похоже, боролся с последними сомнениями. Потом рывком встал и вышел из комнаты.

Каролина и Алан даже не переглянулись. Оба пожирали глазами дверь, за которой исчез Хамфри, ожидая, что он вот-вот появится оттуда с колбой или на худой конец перегонным кубом в руках. Он в самом деле появился, и очень быстро, но в руках, поигрывая, нес не колбу, а самую затрапезную веревочку.

Он послал гостям улыбку, поводил веревочкой по полу, и из дверей - хвост трубой, шерсть дыбом, когти выпущены - вылетел котенок. Хамфри подманил его поближе к Каролине и заставил продемонстрировать два-три прыжка. Затем подхватил и вручил ей.

- Миленький котеночек, - сказала Каролина, - но...

- На прошлой неделе, - заметил Хамфри, - этому котеночку стукнуло пять лет.

Каролина отшвырнула котенка, как гремучую змею.

- Ох уж эти предрассудки, - проворчал Хамфри, снова поднимая его и передавая ей. - Пора, пора от них избавляться. Надеюсь, через несколько лет люди привыкнут наконец к подобным существам.

- Но, Хамфри, - в страшном волнении проговорила Каролина, - это же какое-то чудовище-карлик, Урод!

- Ну почему, - возразил Хамфри, - нормальный котенок, ничем не хуже других.