Сборник по ЧЖ:NGE

Пока дверь еще была приоткрыта, канцлер громогласно приветствовал хозяйку: "Вы сегодня особенно неотразимы, Танечка". Выслушав в ответ: "Ну что вы, Георгий Андреевич, мне прямо неудобно," — захлопнул дверь, обладавшую, как и весь Танин кабинет, улучшенной звукоизоляцией.

— Про вашу неотразимость я вам уже сказал, теперь давайте займемся чужой.

— Как хотите, шеф, но эти парни нас обманывают, — графиня Князева вынула несколько листков, бегло просмотрела их и утвердительно наклонила голову:

— Слишком уж повод заявлен… Опереточный, вот верное слово. Ну не верю я, что молодой человек указанного возраста, сложения непременно должен быть с барышней. Может — безусловно. Хочет — весьма вероятно. Я не говорю сейчас о людях, которые вынуждены воздерживаться по обстоятельствам: монахи, моряки подводного флота, солдаты в отдаленных гарнизонах, заключенные на Вилюе, наконец! У них ведь и возможностей нет. Объект занимается физическими упражнениями, я бы сказала, на уровне мальчиков Алафузова. Даже если допустить, что у него остаются силы… Сколь бы ни было велико желание, мужчина в состоянии удерживаться от соблазна довольно долго. За примерами далеко идти не надо, во всяком случае, мне. — Татьяна Князева улыбнулась, а государственный канцлер сделал вид, что поймался на старую подначку, слегка нахмурившись.

— Что же тогда их привело к нам?

— Вероятнее всего то же, что и нас к ним. Новые знания. Согласитесь, Георгий Андреевич, даже там, где побывала фрокен Герда нет…

— Да, диполимерного титана, «эй, ты!»-поля… чего-то там еще. Поверим, что у них все это имеется. Помнится, Алиса могла поверить до завтрака в шестнадцать совершенно невозможных вещей, а мы чем хуже?

— Ну, так давайте посмотрим, кого отправить в кроличью норку. Как ни прискорбно, фрокен Герда и ее подруги не подойдут по возрасту. Но в России, как вы однажды заметили, можно найти с десяток не хуже, — Татьяна Князева раскинула по столу веер фотокарточек:

— Выбирайте!

— Выбрать не вопрос. Вопрос — как ее подвести?

Татьяна посерьезнела. Собрала бумаги, долго укладывала. Хмурилась. Призналась:

— Не знаю, шеф. Если все, что они говорят, верно — только в лоб.

— Это как?

— Школа отпадает, новую ученицу проверят. Там, конечно, не СИБ. Но тоже кое-что есть. Что уж говорить об этом их… Институте. Дело ведь не в том, чтобы ее легализовать. А чтобы она могла легально встречаться с объектом, и эти встречи не тревожили охрану объекта. И потом, объект должен почувствовать к ней интерес. Соратницы вокруг него есть. Прекрасная телохранительница — есть. Единомышленница — есть. Школьниц два десятка. Но, если наши гости не лукавят, объект всеми перечисленными девушками не интересуется. Вывод: не соратница, не школьница, не охранница. Нужен человек вовсе из иного круга общения. Из иного мира, шеф.

— Так вы предлагаете направить ее открыто?

— Легально. Как посла. А лучше — сделать вид, будто она и есть живой ключ к порталу. Официальная делегация подписывает договоры, встречается, дает интервью газетчикам и так далее, и тому подобное. А гостья ждет, когда те закончат, и пора будет возвращаться. Ну и… Ей скучно. От скуки она знакомится…

— Хорошо, понятно. Действуйте. И пусть в составе этой делегации будет несколько человек, которые сделают нормальные снимки всех действующих лиц… Ну что вы на меня так смотрите, захотелось мне на старости лет приобщиться к прекрасному.

* * *

Прекрасная гладкая дорожка. Прекрасная погода. Прекрасная напарница!

Что еще нужно, чтобы познакомиться поближе с сестрой нашего объекта?

Два раза по четыре минуты от сигнала до сигнала.

Две пары толстенных рукавиц-котэ. Два решетчатых шлема — «Волчьи ребра». Две нагинаты — прекрасных до того, что хоть бантик завязывай.

Конечно, к этому готовили и учили. И наставник был хороший — академик.

Да только противница бьет не академической манерой, а с чувством, подобающим калединскому ветерану в штыковой — всем телом. С одной стороны, движение получается медленнее, чем удар только руками. С другой — руками разве шлепок получится, а вот сестренка влепит — и не захочешь, пополам сложишься. На манер новомодного швейцарского ножика.

Глупо как-то. На дорожке должны фехтовать мальчики. А мы, девочки, должны шушукаться вон там, на балконе. Где сейчас с одной стороны нахохлилась моя охрана, а с другой — охрана моей прекрасной напарницы. Шушукаться, пересмеиваться, ронять кружевные платочки, стрелять глазками, падать в обморок…

А падать, оказывается, можно и здесь. Отвлеклась, называется. Что ж, на сегодня довольно. Надо знакомиться. Как там учили? В сложной ситуации делать умильно-ласковое лицо и говорить:

— Госпожа Аянами… Помогите встать, суммимасе-е-ен?

* * *

— Суммимасе-ее-ен?

— О, леди тоже училась японскому у этого пройдохи Шигеру? На все случаи жизни одно извинение и сорок три улыбки?

— Вы… Понимаете по-английски?

— Ларри О’Брайен к вашим услугам. Я, знаете ли, ирландец.

— И, судя по голосу, лейнстерский?