Сборник работ. Шестидесятые

Проснулся он от запаха свежего морского ветра. В комнате была открыта форточка — вот он откуда, свежий мартовский ветер. Было тихо, все спали. И после этого красивого сна такой вдруг убогой показалась ему надоевшая больничная палата. И вдруг пришла ему в голову отчётливая мысль, что уже никогда ему отсюда не выбраться, все надежды на поправку — как этот сон с живой водой. Вон уже скоро деревья за окном вторую весну будут кланяться ему набухшими тугими почками, звать туда, к ним. Толька вспомнил о ребятах, они во вторую смену сегодня. Они вкалывают, а ты лежишь, они — на каток, а ты лежишь. Они — на танцы, а ты лежишь в этой проклятой палате. К черту такую жизнь. В это утро Толька решил, что покончит с собой. Решил твёрдо, спокойно.

Когда сестра принесла ему завтрак, он чуть-чуть пожевал, потом сказал: «Сыт. Спасибо». Потом стал есть меньше и меньше.

О том, что он решил умереть, стало известно довольно быстро. Плакала потихоньку Надежда Степановна, приходили каждый день хмурые, злые на собственное бессилие ребята. Через несколько дней Толька совсем сдал, уже с трудом мог говорить.

Однажды к нему пришёл старший мастер цеха Виктор Семёнович Гончаров. Он принёс с собой… книжку «Как закалялась сталь». Это было до того наивно, что Толька даже улыбнулся через силу: ничего не нашёл-де мастер новее и оригинальней. Ему вдруг показалось, что этот взрослый, умный мужчина фактически расписался в своей беспомощности перед его бедой, так он выглядел нелепо с книгой, которую они «проходили» ещё в школе, которую он знал наизусть. И от этого его вдруг охватила злость, но он сдержался и только сказал тихо:

— Настольная книга советской молодёжи? Ну-ну… Почитайте, может, поможет.

— Читать я тебе не буду, — спокойно сказал Гончаров. — Сам прочтёшь. Знаю, знаю, что читал, все равно будешь читать…

В пору полнейшей апатии человек, лёжа на кровати, может смотреть на знакомые с детства старые обои и лениво искать какие-нибудь новые сочетания давно знакомых узоров. Или может без конца искать причудливые сочетания облаков на небе, хотя и облаков-то почти нет. Точно так Толька листал читанную и перечитанную книгу. На одной из страниц уголок книги был чуть-чуть, будто нечаянно загнут. А строчки вверху подчёркнуты ногтем:

«Все это — бумажный героизм, братишка! Шлёпнуть себя каждый дурак сумеет всегда и во всякое время… А ты пробовал эту жизнь победить? Ты все сделал, чтобы вырваться из железного кольца? А ты забыл, как под Новоград-Волынским семнадцать раз в атаку ходили и взяли-таки наперекор всему? Умей жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой…».

Десятки раз читанные строчки, когда он был ещё здоров и беззаботен, сейчас вдруг обожгли больное тело. Раньше это было ходячей цитатой, употребляемой и к месту, и ни к месту. Сейчас это стало жизнью, такой же, как у него, только ещё хуже. Ведь Островский был ещё и слепой к тому же.

«…Ты все сделал, чтобы вырваться из железного кольца?» А ничего ты не сделал! Ребята для тебя и за тебя все делают, а ты — слюнтяй…

В тот вечер бригада снова пришла к Тольке. Глубоко запавшие глаза его блестели.

— Ты обязательно будешь ходить, Толик!

— Я буду бегать, ребята! С вами!

…Человек мужает в трудную минуту. Чувство мужества так же естественно, так же в крови, как, например, любовь к родине. Ростки этого чувства, зароненные сызмальства, могут окрепнуть, зацвести в полную силу и красоту только на благодатной почве, той самой, которую питает живая вода. Конечно, болезнь ещё не отступила. Но смерть сдалась, а разделённое горе совсем съёжилось.

Ох, крепко знает силу бесценной живой воды Толя Усок. Каждый день к концу смены смотрит он на большую стрелку часов, ждёт с нетерпением, когда придут ребята, когда бригада снова будет вместе. И только раз в месяц ребята опаздывают, задерживаются после смены. В этот последний день месяца бригадир подводит итоги:

— У тебя, Володя, двадцать два рабочих дня: два дня на комиссии был, правильно? У Михеича — двадцать три: один день болел. У меня — двадцать четыре. У Леонида — двадцать четыре. У Толи Усока — тоже, как всегда, двадцать четыре рабочих дня.

г. Брянск

1965 г.

Известия

Поездка в Австрию

Природа щедро одарила эту маленькую страну в самом центре Европы. Ей во многом обязана Австрия тем, что на семь с половиной миллионов жителей страны сюда приезжает 35 миллионов туристов в год, почти пять туристов на каждого жителя. Это больше, чем во Франции, в Италии, Швейцарии. Австрия — первая туристическая страна Европы. Туризм — одна из самых доходных статей в государственном бюджете. Им занимается специальное министерство.