Сборник рассказов

После этого визита Эльза Августовна в течение недели каждое утро регулярно спускалась в сквер неподалеку от дома. Там, в киоске, покупала «вечёрку» и, затаив дыхание, вглядывалась в неё. И вот в чудный майский день, в субботу, на четвёртой странице под рубрикой «Наши юбиляры» она увидела свою фамилию. Тут же в сквере, присев на скамейку, старушка с трепетом прочла заметку. В ней оказалось немало экспрессии и фактов, и Эльзе Августовне стало немножко неудобно, что не совсем хорошо подумала о журналисте. Впрочем, она не замечала шаблонности эпитетов, которых её удостоили. После третьего прочтения, убедившись окончательно, что заметка о ней, Эльза Августовна, разомлев от счастья, сидела на скамейке, пригреваемая ласковым солнцем. Газета покоилась на коленях, юбилярша улыбалась себе, смотрела перед собой, ничего не видя…

На свежем газоне сквера возились чумазые цыганские дети. Их мать, огромная толстуха, подпоясанная фартуком, стояла спиной к своим чадам на тротуаре. Её низкий голос монотонно напевал: «Синька-лила, синька-лила». Из состояния лёгкого сомнамбулизма Эльзу Августовну вывел зычный мат, которым цыганка крыла попытавшегося возразить ей клиента. Меж тем цыганята продолжали яростно бороться, пытаясь поделить какой-то лакомый кусочек. Разница в возрасте между ними не была значительной. Их дородная мать, видимо, не знала продыху лет пять кряду. В сторонке, на травке, равнодушный к возне собратьев, сидел шестой ребёнок – мальчик. Самый младший. Ему было около семи лет. Зоркий взгляд старой художницы рассмотрел в чумазом цыганёнке необычайную ангельскую красоту: золотистого цвета волосы, бледноватое лицо с удивительно правильными чертами, два экрана больших серых глаз. Мальчик тупо смотрел на своих всё более распаляющихся домочадцев, но этот взгляд показался ей задумчивым. Ребёнок был худ и слаб, но не костляв. Почти прозрачные запястья и стройные лодыжки выдавали прелестную астеническую конституцию. Эльза Августовна подозвала его к себе. Он грациозно встал с газона и подбежал к ней. Старушка протянула ему рублёвую и спросила имя. «Роман», – ответил мальчик неожиданным дискантом и улыбнулся, обнаруживая под красиво очерченными губами ровный ряд зубов. Но глаза его оставались неподвижными. Цыганята прекратили бороться и уставились на братца. Потом, когда он отошёл от Эльзы Августовны, окружили его и возбуждённо залопотали. Их мать вроде бы не обернулась. Но из-за лёгкого поворота головы зыркнул взгляд, несколько настороженный и одновременно снисходительно-насмешливый.

Вечером, как обычно, к Эльзе Августовне наведалась соседка, жившая этажом ниже. Тоже пожилая женщина. При свете абажура, попивая фруктовый напиток, они играли в «девятку». Соседка была туга на ухо, и в подъезде дома можно было слышать, о чём говорят с ней домашние. Тихая, спокойная речь старой художницы воспринималась ею без затруднений, и она больше умиротворённо молчала, отдыхая от необходимости напрягать слух. Эльза Августовна показала ей газету, потом рассказала о цыганёнке. «Он слишком слаб и беззащитен, чтобы быть дитём природы, Медея Апрасионовна!» (так звали гостью). Та ничего ей не ответила и только улыбнулась, потому что сорвала куш и, удовлетворённая, сгребла с кона мелочь.

Следующим утром Эльза Августовна вышла прогуляться в сквер. Цыганята приставали к прохожим, клянча деньги. Романа не было видно. Завидев знакомую старушку, дети засуетились и по цепочке шёпотом что-то стали передавать друг другу. И тут появился Роман. Он прямо направился к Эльзе Августовне и ещё на некотором расстоянии изготовился просительно протянуть руку. Она ничего не положила в его грязную ладошку, погладила вихрастую шевелюру и спросила мальчика, заглядывая ему в глаза, завтракал ли он. Его неподвижный взгляд дрогнул – как будто цыганёнок что-то смекнул. Эльза Августовна подошла к стоящей неподалёку матери Романа и, умилённо улыбаясь, обратилась к ней с просьбой разрешить сыну прогуляться с ней. Божий одуванчик в старомодной шляпе мог позабавить суровую толстуху, но она только сказала мужским голосом: «Спасибо, добрый человек!»

Старая женщина отвела ребёнка в кондитерскую. Первый раз она заговорила о том, как ведут себя хорошие мальчики, когда они стали перед необходимостью помыться. Чистое, освежившееся лицо ребёнка стало ещё красивее, но бледность, которую можно было назвать аристократической, не спадала с лица. Незаметно для себя старушка продолжала воспитывать Романа, припоминая примеры из жизни замечательных людей о том, как они держат чашку с какао, жуют бисквиты, не ёрзают на стуле.