Сборник рассказов

— В этом доме бывал Ленин, здесь он слушал игру тогдашнего виртуоза Исая Добровейна, и даже кино про это снимали здесь. Здесь, на квартире сестры Горького, «буревестник революции» читал Сталину «Девушку и смерть», и Сталин сказал, что это посильнее, чем Фауст Гете. А еще в этом доме жил радист Кренкель из четверки папанинцев и еще один из моих одноклассников, который позже стал писателем…

— Да ну?!

— Учился плохо, литературу знал лучше нашего учителя…

— Не хочешь о нем рассказывать?

— Это может затянуться очень и очень надолго. За ним последуют другие мои школьные друзья, а это история бесконечная… Тут жил один ученый, и его именем названа улица…

— Чаплыгин?

— Тс-с! Пусть некоторые имена и названия будут пока скрыты, так интереснее! Хотя непонятно, почему это улица — такой же переулок, как соседний… А внимание на этого ученого я обратил знаешь когда? Когда читал книгу «Жизнь Бережкова». Там все герои — подлинные, только спрятаны под другими фамилиями, и я с интересом расшифровывал их настоящие фамилии.

— И как — успешно?

— Успешно и страшно интересно! Столько прочесть пришлось! Там почти у всех героев есть реальные прототипы, а иногда даже по два… Где-то дома валяется старый выпуск «Роман-газеты» с первой публикацией, и там в конце я сделал расшифровку подлинных имен и фамилий…

— А тут латвийское посольство… В этот дом попала бомба при первом налете немцев в сорок первом… Я первый налет наблюдал из окна поезда, увозившего нас в эвакуацию…

— Идем, идем! Там ничего не видно! Да и тогда с улицы не было видно.

— Так ты же уехал?

— Мы вернулись в сорок третьем… Тут понастроили всего, но вот эта булочная в изразцах осталась…

— Между прочим вон там, подальше, есть интересный музей-квартира художника Васнецова, чуть ближе жил мой одноклассник Колька, и вообще можно устраивать экскурсию по одному этому переулку…

— А дальше, вон там, за тем домом, моя школа. Я помню, как ее строили еще перед войной.

— Сколько же тебе было до войны?

— Ну, я старый! Красные кирпичи на стену подавали по ленточному транспортеру прямо от тротуара, и кирпичи ехали вверх, и мне было очень интересно наблюдать за ними. Но учиться я начал не здесь, а в другой школе — тут стояли военные, и я перешел сюда учиться, отучившись год в другой школе. Там тоже очень интересное здание…

— Далеко?

— Нет, тут рядом. Это здание позапрошлого века, там было Долгоруковское мужское ремесленное училище. В начале войны там формировали 4-ую дивизию народного ополчения, должна быть памятная доска…

— Потом это была школа №310, а теперь школа №1621 еврейского этно-культурного центра Эц Хаим…

— Но вернемся… А этот домик так и стоит с тех пор! Тут жил один мой одноклассник, кажется Луковский… А сзади — видишь? — какой урод поселился!

— А вот дальше… Вообще сейчас уже трудно представить себе, как выглядела улица тогда. Понастроили бетонных уродов… Но и тогда маленькие домики старой постройки уживались с более современными. Давай свернем и пройдем чуть дальше. Смотри!

— Что-то очень старое?

— Это училище Фидлера, но так сильно перестроено…

— Что?! Училище Фидлера? Неужели… то самое?!

— Да, то самое. И в этих местах были бои во время первой русской революции, а в нашем дворе ребята нашли в земле заржавевший браунинг…

— Пойдем поближе!

— Пойдем! Ты потом сможешь походить тут и посмотреть все спокойно, а теперь обернись. Видишь дом, замыкающий переулок? Фронтон видишь?

— Вижу.

— Так на этом фронтоне была надпись — «Дом политкаторжан». В каком году исчезла надпись из бетонных букв — не знаю.

— Каких политкаторжан? Еще царских?

— Да. Этот дом, вернее, несколько домов, были построены в двадцатые годы для каторжан-революционеров и ссыльно-поселенцев.

Монолитный железобетон, все удобства, мусоропровод и даже мусоросжигательные печи в подвале. И жили здесь политкаторжане, но тогда дворы были с заборами и общение было… ограниченное.

— Что, охрана была?

— Нет, охраны не было. Кроме первого этажа, где размещались какие-то моряки.

— И еще — видишь этот дворец на углу?

— Это гимназия Табакова?

— Тут был невзрачный двухэтажный дом с продуктовым магазином, кажется было общежитие табаковцев из подвала… А теперь красота!

— Мой дом следующий, там, правее. Но пройдем назад, на бульвар. Только по дороге — да не заглядывайся ты на Фидлера! — этот переулок, изуродованный бетонным монстром, носит не менее громкое имя улицы Жуковского — Николая Егоровича.

— Посмотри еще на один дом. Здесь родилась известная актриса…

— Но нет памятной доски…

— Это — Андровская, в девичестве Шульц. А это видишь?

— Дом как дом… Надпись какая-то… Римские цифры!

— Точно, римские цифры! Мне стало так интересно, когда я разглядел это, что я разобрался в римской нумерации и даже маме подарил календарь на следующий год, надписав год римскими цифрами. Теперь цифр уже не помню, не расшифрую…

— А еще этот дом, вернее, этот подъезд «играл» в одной из серий «Следствие ведут знатоки». Только почему-то побоялись надпись над подъездом показать, но дом я все равно узнал, несмотря на то, что дверь была «неродная», замененная…

— А это мой бульвар. Посидим?