Сборник рассказов. Бармалеева пустота

— Не хочу я спорить о том, чего нет, — Айболит нервничал. Потом, что-то решив про себя, залез в саквояж, долго копался в нем, достал маленький сверток, развернул его: — Этот медальон отдала мне бабушка. Наказала, чтобы я его не терял и всегда брал с собой.

— Так-так, — подвинулся ближе Бармалей, — очевидно, это оберег. Дай посмотреть.

— Это оберег святого Бенедикта. Там по латыни написано, а я… — Айболит развел руки, — ни бум-бум.

— Попробуй, Митрофан, прочитать, — Мэри с вызовом посмотрела на него.

Айболит повертел в пальцах медальон, как бы показывая, что это пустая затея. Затем вчитался и вслух прочитал:

— Светит мне пусть Крест Святой,

Древний змий да сгинет злой.

Сатана да пусть отыдет,

Суета в меня — не внидет.

Злом меня да не искусит,

Чашу яда сам да вкусит. — Затем он посмотрел на друзей, пролепетал: — Поразительно… Прочитал и понял…

До самого вечера Айболит молчал. Бармалей и Мэри, после того как угомонили детей на ночь, опустились на траву рядом с ним, стали считать нарисованные звезды.

— Всё равно не бог, — вдруг сказал Айболит.

Мэри рассмеялась:

— Значит, ты признал, что Он есть? Раз сравниваешь себя с Ним?

— Я не знаю. Но я не атеист теперь, точно.

— Ты всегда верил в высший разум, эскулап, иначе не таскал бы медальон с собой.

— Я его носил, как память о родном человеке.

— А память, Митрофан — самое великое чудо Вселенной, — Мэри ласково поцеловала его в щеку, добавила: — И ты бог, если помнишь.

— Нет, Мэри, он атеист и отрицалово себя, — Бармалей громко расхохотался.

— Он бог и отрицалово себя, — рассмеялась Мэри. Айболит откинулся на траву, раскинул руки и крикнул:

— Хо-о-о-оп! — Когда последний звук затерялся в кроне секвойи, на лице его блуждала счастливая улыбка, а взгляд искал мечту.

— Не будем ему мешать, хоп, — шепотом сказала Мэри.

— Хоп, — еле слышно повторил Бармалей.

Мэри вышла из детской. Айболит, увлеченно копающийся в своей миске, перестал кушать и медленно поднял взгляд на нее. Он неторопливо снял очки, тщательно протер их, надел. Затем встал, подошел к Бармалею на другой стороне стола, выдвинул стул рядом с ним.

— Эскулап, — не переставая жевать, сказал Бармалей, — не надейся. Никто не заменит мне Мэри. Ты тем более. Отойди от трона.

Айболит толкнул его в плечо и перевернул его миску с едой.

Бармалей обернулся и тут же подобрел: сзади стояла Мэри в длинном черном вечернем платье, воздушная, казалось, материя которого переливалась золотыми нитями. Вырез платья… У Бармалея пересохло в горле от желания прильнуть к божественному рельефу. Шею обрамляли пять нитей с жемчугом, а венцом ожерелья был кулон с искусно ограненным изумрудом в оправе из скани. Ее волосы свободной волною ниспадали на плечи; четкие контуры глаз, бровей и губ подчеркнули утонченные формы лица. На голове ее блестела золотом диадема с рубином.

— Царица моя… что за праздник… — Бармалей подошел к ней, обнял за талию.

— А я разве не говорила? — Мэри выдержала точную пауза. — Мы идем на концерт.

Айболит кашлянул, волнуясь, сказал:

— Я, конечно, в недоумении, восхитительная Мэри, но хотелось бы узнать: кто, где и… кто.

— Мы идем все. Иначе концерт не состоится, а музыканты так готовились. Он состоится в лесу, на священной поляне. А исполнители… пусть это станет сюрпризом, — при этих словах Мэри загадочно улыбнулась.

— Мэри, это безумие для тебя появиться на люди с таким оборванцем! — Бармалей легонько дернул за рубашку Айболита, которая с треском пошла по швам. Мэри рассмеялась:

— Я приготовила вам костюмы, чтобы через пять минут были готовы.

Она скептически осмотрела мужчин, сделала вывод:

— Митрофан, ты как будто родился в костюме.

— Мне иногда снилось, как я выбираю их, — он слегка покраснел, — и даже капризничаю, если что не по мне…

— Хм, эскулап, откуда у тебя, деревенского хвостоправа, интеллигентские замашки? — искренний интерес был нарисован на лице Бармалея.

— Бабушка рассказывала…

— А-а-а… можешь дальше помолчать. А как я?

— Торжественно-сносно. Ты куда бабочку подевал, Бармалеюшка?

— Душно мне стало под ней, выкинул к черту.

— Без крылышек нельзя, — она поднесла на руке к вороту рубашки махаона и бабочка перебралась под Бармалеев кадык. — Когда начнешь распоясываться — сама улетит.

На поляне было темно, но яркие звезды и полная Луна своими свечениями показали, что на ней кроме их самих никого нет.

— Располагайтесь, кто как хочет, — Мэри опустилась на траву под деревом, прижалась к нему спиной. Айболит сразу лег на землю и стал смотреть на звезды. Бармалей посмотрел вокруг, сел под деревом с другой стороны от Мэри.

— Артисты где? — спросил Бармалей.

— Ты слышишь? — она приставила свой пальчик к губам.

Он прислушался. И услышал: из глубины недр доносилось хоровое пение в сопровождении оркестра. Песня была ближе и ближе, пока не заняло пространство вокруг него и в нем. Казалось, сама земля играет и поет. Бармалеева память всколыхнулась и он вернулся к событиям того дня:

«Впередсмотрящий спустился по мачте и, указывая подзорной трубой, прокричал:

— Бармалей, там огромный кит! Плывет прямо по курсу!

— Мы можем отклонится от курса? — спросил он у штурмана.