Сборник рассказов. Бармалеева пустота

Мужчины скрылись, а Мэри вытянула руки навстречу Солнцу и мысленно стала призывать Рожану: «Мать-Сыра-Земля, дай счастья в детях, не оставляй их сирыми и хворыми, наполни сердце мое заботой о них, бескорыстием и нежностью». И явился к ней образ лучистый. И протянул ей цветок нежный, изысканный. И напутствовал ее улыбкой светлой, мягкой. И оставил ее в радостной уверенности.

— Мэри, — услышала она, обернулась, увидела Бармалея. — Как ты прекрасна.

Он, смущаясь, протянул ей скромный букетик незабудок, виновато сказал:

— Там было много ярких, пышных цветов, а рука потянулась к этим…

— Бармалеюшка, это лучшие цветы на свете.

— Тебе они нравятся? — заулыбался он.

— Очень! — крикнула она.

— Тогда, хо-о-оп!.. — крикнул он в небо.

— Хо-о-оп!.. — повторила она.

Митроха рос любопытным сорванцом. Особливо по части появления новых жизней. Все ему было интересно: как рождаются телята, котята, цыплята. Он бегал на фермы, дворы, когда начинались массовые отелы и вызывался помогать скотникам в тяжелых случаях. Его впечатлительная натура разрывалась, слыша натужные рёвы скота во время родов. И он изо всех сил тянул на себя льняную бечеву, обтянутую одним концом за ногу появляющегося из чрева теленка. Корова благодарно вздыхала после выпростания плода — блаженствовал и Митроха.

Этот опыт он пытался применить и во время окотов и щенений. Но хозяйки, увидев как этот неугомонный привязывает веревочку к лапке появляющегося на свет котенка, огревали его поленом и непотребно высказывались в его адрес. Вся округа терпела искренние попытки Митрохи для помощи животным во время родов. Бывало, несколько раз за день он получал поленом. И после каждой встречи с ним вскрикивал: «Ай, болит же!»

Этот возглас стал настолько обыденным, что Митроху стали называть не иначе, как Айболит.

Стоят бабы с коромыслами у колодца, завидят издали Айболита, бросят пересуды и вёдра и скорее по домам прятать животных. Отоваривается мужик в автолавке водкой, увидит Митроху, схватит бутылку, забудет сдачу и бегом к другу охотнику, у которого лайка на сносях. Совсем невмоготу стало жить Митрохе в деревне из-за скудной практики. Однажды приехал в ту местность важный мужик в шляпе и с портфелем, определился на постой в избу, в которой жил Митроха. На осторожные вопросы хозяйки назвался Корнеем; прибыл для написания доклада в область; а по работе он гинеколог. Понравился ему смышленый подросток, который следовал за ним по пятам и предложил он увезти Митроху в город для дальнейшей учебы. Мать перекрестилась, с радостью отпустила.

С облегчением вздохнула и округа, считавшая, что Митроху при рождении бес попутал.

Во время вступительных экзаменов по письму и счёту Митроха в деталях расписал про различия родов между коровами и овцами. И на десятой попытке поступления в институт он писал про различия. Правда, с другими персонажами. Декан ветеринарного факультета пробежал глазами по двадцатистраничному опусу про различия между курицей и кобылой во время родов, высказался в приемной комиссии: «Надо брать. Народ не поймет, почему за десять лет нам не удалось подготовить к экзаменам сына знатной доярки».

После первого же реферата по практикуму Айболит вылетел из института и больше не влетал.

Корней все годы следил за неудачником, которого протежировал. И когда прозвище вернулось к Митрофану, он настоял на его командировке в Африку. Денег у молодого советского государства на благотворительный масштабный проект не было и Айболит отправился автостопом на китах и орлах туда, откуда почти видно Антарктиду в бинокль.

И теперь Айболит лежал под секвойей, смотрел на нарисованное звездное небо и переживал за Мэри, у которой вот-вот должны начаться схватки. У него, конечно, были канаты, свитые из лиан, с помощью которых он помогал рожать слонихам, жирафихам, носорогихам и другим. Достаточно ли этого будет, если роды будут протекать трудно?

В это же самое время в Небесной Пустоши Квасур готовил сурью для ответственного совещания богов. Не Бог весть, что для этого послужило поводом — предстоящие роды Мэри — но всё-таки смертные были отмечены дланью Сварога. Перед заседанием Вий в своем чертоге вызвал на ковер Беса. Молодой симпатичный мужчина с лихо закрученными рожками появился перед Вием, грациозно расписался хвостом в воздухе, обворожительно улыбнулся, слегка склонил голову на бок.

— Приятно видеть тебя, исчадие, — Вий крепко обнял Беса, вернулся на трон. — Расскажи-ка, бро, кто у нас из нечисти курирует Айболита?

— Незадолго до его рождения, — баритоном нараспев заговорил Бес, — одна бесплодная, завидущая баба пожелала матери его, чтобы в дитя ее поселилась Лихорадка. И родила она его здоровым и способным. Но Лихорадка сковала правое полушарие мозга малыша. И не стали даваться ему точные науки человеческие, а неточные давались легко…

— Постой, Бес, — прервал Вий, — с интеллектом все ясно. А роды он принять у Мэри сможет, если понадобится?