Сборник статей и интервью 1995-2000гг.

Причем государственная цензура фактически подрывает систему частной цензуры, которую давно уже ввели в своих передачах не только собственники телестудий, но и руководители отдельных программ. Тонкая система негласной политической координации рушится, и в конечном счете бюрократия получит скорее всего обратный результат - вместо телевидения, которое, допуская критику власти по мелочам, одновременно пропагандирует те же основные ценности, что и правящая в стране группировка, получит подконтрольный начальникам агитпроп, которому никто не верит. А обиженные журналисты станут врагами власти уже не понарошку, а всерьез - в силу корпоративного интереса и творческой необходимости.

Полицейское государство всегда направлено против масс. В противном случае в нем просто не было бы нужды. Надо отдать должное большевикам: в 1918 году, вводя всевозможные запреты, они честно говорили, что связано это с их принципиальным и никогда не скрывавшимся недоверием к «мелкобуржуазным массам». Правда, через некоторое время и рабочий класс, и даже сами активисты большевистской партии обнаружили, что и они становятся жертвами такой же антидемократической практики. Но, во всяком случае, большевикам не откажешь в откровенности.

Пропутинская пропаганда, увы, этой чертой не отличается. Мало того, что врут публике, врут и самим себе. Ибо самое страшное - начальство или по крайней мере часть его, похоже, в народную любовь к себе искренне поверило. Хотя откуда они это взяли? Загадка…

Итак, выстраивается схема, точно как в монархические времена, когда любящий царя народ и народолюбивый царь напрямую связаны друг с другом, а все, что посередине, никуда не годится. Слишком грамотные неблагонадежны. Внутренние враги - инородцы, студенты и интеллигенты. Народ поймет, если только «умники» его не запутают! А значит, всех умников и путаников нужно в срочном порядке отлучить от печатного станка и микрофона. Занятно, что те самые журналисты, которые несколько лет назад без стеснения называли собственных сограждан быдлом, сегодня вдруг прониклись теплым чувством к «массам», записав их, разумеется оптом, в «пропрезидентскую силу».

И все же за популистской демагогией поклонников власти стоит совершенно реальная проблема. Относительно «свободы для олигархов» все ясно. С их деньгами и свобода, и права гарантированы независимо от того, что прописано в Административном кодексе, Конституции и законах о труде. И что бы в 1932 году ни говорили нацисты про плутократию, в реальной гитлеровской Германии олигархии жилось в общем не так уж и плохо. По крайней мере у Круппа дела шли несколько лучше, чем у евреев и коммунистов, пополнявших собой население Бухенвальда.

Бесспорно, правда в том, что большинство населения России в течение «демократического десятилетия» не только ничего не получило, но и многое потеряло. В том числе в сфере прав и свобод. Парадоксально, но факт: практически все права и свободы, которыми мы пока пользуемся, были введены еще под властью коммунистов - при Горбачеве. И многопартийность, и свободные альтернативные выборы, и бесцензурная пресса - все это завоевания именно горбачевской эпохи. С тех пор российская власть, начертав на своих знаменах демократические лозунги, свободу только ограничивала, права только отнимала.

Еще важнее то, что при всех формальных демократических свободах люди в России сегодня чувствуют себя гораздо более бесправными, чем в советскую эпоху. Тогда рядовой гражданин мог куда-то жаловаться, на чем-то настаивать, «качать права». К тому же все нормальные люди эту систему понимали и умели, когда надо, ею пользоваться. Ведь гражданские права не сводятся лишь к возможности слушать радио без глушилок и раз в два года опускать в урну бумажки с именами коррумпированных политиков. Рядовой гражданин чувствует себя сегодня брошенным на произвол судьбы. Даже свобода передвижения превратилась в фикцию, поскольку денег на билеты у двух третей наших сограждан нет, а всевозможные издевательства над приезжими в столице просто уже выходят за любые пределы. А консульские отделы западных посольств так измываются над просителями, что возникает подозрение: не комплектуются ли их кадры за счет бывших сотрудников старых советских «первых» отделов и ОВИРов?

Получив формальные свободы в условиях бесправия, люди не могут не относиться к демократии, мягко говоря, скептически. Но отсюда не следует, будто в условиях полицейского государства им станет лучше. Как раз наоборот. Станет еще хуже. Хотя многие все еще наивно полагают, что хуже уже быть не может. Подобный русский оптимизм история опровергает с неуклонной регулярностью.