Читаем Сборник стихов полностью

<p>Сборник стихов</p><p>Лиснянская Инна. Эхо волны</p><p>«Мне не пишется. Но все-таки…»</p>Мне не пишется. Но все-такиДля унынья нет причин.Облака из снега сотканы,А туман — из паутин.Брезжат в звездах цифры римскиеИ летит гусей пунктир.Буквы, вспыхивая искрами,Заселяют целый мир.На курсор перо гусиноеЛегкомысленно сменив,В зябком сердце погасила яТайноведческий мотив.<p>«День как масло нежен…»</p>День как масло нежен.Вспомни юность нашу.Намотай на стерженьПряжу на продажу.Хороша верблюжьяБудто к супу ложка,Будто к линзам дужка,К сапогам — застежка.<p>«Новый день — и всё сначала…»</p>Новый день — и всё сначала:В ванной мыло и мочалоИ горячая вода.Становлюсь под душ я с ходу,Будто я сама природаИ дожди — моя среда.<p>«Погасли в море маяки…»</p>Погасли в море маяки,Связало тиной плавники,Но нас ты не возьмешь за такНа удочку свою, рыбак.Не заримся впервыеНа сны береговые.В помин уму, душе в поминНа камне собственных руинЯ заявление пишуО том, что я ещё дышуГеранью, лавром, морем,Своим и рыбьим горем.<p>«При возрасте я как ребенок…»</p>При возрасте я как ребенокБез признаков грамотной речи.А мир мой и хрупок и тонок,И все в нем пророки, предтечи.Внимаю им бесповоротно.Слагаю им стих под копирку.Любовь у меня всенародна,А знамя отправлено в стирку.<p>«Солнце осени щедро…»</p>Солнце осени щедроТянет свет из тумана.Ветер воет крещендо,Море плачет пиано.Сквозь солёные петли —Двух веков перекличка.Это правда ли, нет ли —Гаснет голос, как спичка.<p>«Знахарь китайский, иглы…»</p>Знахарь китайский, иглы,Руки на мозжечке.Взрослые наши игры —В двадцать одном очке.Действия и детали —Дети морских широт.Море, песок, сандалииИ в лихорадке рот…<p>ПИКОВАЯ ДАМА</p>Три карты. Три карты. Три карты.Герман. Балкон. Герань.Сомнительные контактыВ такую глухую рань.Не выхожу из спальной.Лиза зажгла ночник.В Хайфе провинциальнойКак он, игрок, возник?А в рассветном дизайнеПальмы. Кафе. Дома.Не подпущу я к тайне,Пускай он сойдёт с ума.Герман. Герань. Три карты.Дама. Семёрка. Туз.Ломберный стол. Контракты.Корсет и китовый ус.<p>«Целый мир за обложкой, а в книжке…»</p>Целый мир за обложкой, а в книжкеТолько мой закуток.Такие мои делишки,Такие, браток.Целый мир за кормой, а в каютеТолько качка да я.Ни к вечности, ни к минутеНе лезу в друзья.Гром гремит, но моя антеннаЛовит эхо волны.Под водой рыдают сирены,Только мне и слышны.<p>«Что за мрачные краски…»</p>Что за мрачные краскиЛожатся на полотно?Это шамана сказкиИ водяного дно.Это неразбериха —Все застилает дым.Тихо, старуха, тихо,Утром поговорим.<p>«Сижу без света я…»</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии журнал "Новый мир" № 3. 2012

Rynek Glówny, 29. Краков
Rynek Glówny, 29. Краков

Эссеистская — лирическая, но с элементами, впрочем, достаточно органичными для стилистики автора, физиологического очерка, и с постоянным присутствием в тексте повествователя — проза, в которой сегодняшняя Польша увидена, услышана глазами, слухом (чутким, но и вполне бестрепетным) современного украинского поэта, а также — его ночными одинокими прогулками по Кракову, беседами с легендарными для поколения автора персонажами той еще (Вайдовской, в частности) — «Город начинается вокзалом, такси, комнатой, в которую сносишь свои чемоданы, заносишь с улицы зимний воздух, снег на козырьке фуражке, усталость от путешествия, запах железной дороги, вагонов, сигаретного дыма и обрывки польской фразы "poproszę bilecik". Потом он становится привычным и даже банальным с похожими утрами и темными вечерами, с улицами, переполненными пешеходами и бездомными алкоголиками, с тонко нарезанной ветчиной в супермаркете и телевизионными новостями про политику и преступления, с посещениями ближайшего рынка, на котором крестьяне продают зимние яблоки и дешевый китайский товар, который привозят почему-то не китайцы, а вьетнамцы»; «Мрожек стоял и жмурился, присматриваясь к Кракову и к улице Каноничной, его фигура и весь вид будто спрашивали: что я тут ищу? Я так и не решился подойти тогда к нему. Просто стоял рядом на Крупничей с таким точно идиотским видом: что я тут делаю?»

Василь Махно

Публицистика
Пост(нон)фикшн
Пост(нон)фикшн

Лирико-философская исповедальная проза про сотериологическое — то есть про то, кто, чем и как спасался, или пытался это делать (как в случае взаимоотношений Кобрина с джазом) в позднесоветское время, про аксеновский «Рег-тайм» Доктороу и «Преследователя Кортасара», и про — постепенное проживание (изживание) поколением автора образа Запада, как образа свободно развернутой полнокровной жизни. Аксенов после «Круглый сутки нон-стоп», оказавшись в той же самой Америке через годы, написал «В поисках грустного бэби», а Кобрин вот эту прозу — «Запад, на который я сейчас поглядываю из окна семьдесят шестого, обернулся прикладным эрзацем чуть лучшей, чем здесь и сейчас, русской жизни, то есть, эрзацем бывшего советского будущего. Только для русского человека размещается он в двух-трех часах перелета от его "здесь". Тот же, для кого "здесь" и есть конечная точка перелета, лишен и этого. Отсюда и меланхолия моя». «Меланхолия постсоветского человека, — по-тептелкински подумал я, пробираясь вниз по узкой автобусной лесенке (лесенке лондонского двухэтажного автобуса — С.К.), — имеет истоком сочетание довольно легкой достижимости (в ряде социальных случаев) желаемого и отсутствие понимания, зачем это нужно и к чему это должно привести. Его прошлое — фантазмически несостоявшееся советское будущее, а своего собственного будущего он — атомизированное существо с минимальной социальной и даже антропологической солидарностью — придумать не может».

Кирилл Рафаилович Кобрин , Кирилл Рафаилович Кобрин

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги

Партизан
Партизан

Книги, фильмы и Интернет в настоящее время просто завалены «злобными орками из НКВД» и еще более злобными представителями ГэПэУ, которые без суда и следствия убивают курсантов учебки прямо на глазах у всей учебной роты, в которой готовят будущих минеров. И им за это ничего не бывает! Современные писатели напрочь забывают о той роли, которую сыграли в той войне эти структуры. В том числе для создания на оккупированной территории целых партизанских районов и областей, что в итоге очень помогло Красной армии и в обороне страны, и в ходе наступления на Берлин. Главный герой этой книги – старшина-пограничник и «в подсознании» у него замаскировался спецназовец-афганец, с высшим военным образованием, с разведывательным факультетом Академии Генштаба. Совершенно непростой товарищ, с богатым опытом боевых действий. Другие там особо не нужны, наши родители и сами справились с коричневой чумой. А вот помочь знаниями не мешало бы. Они ведь пришли в армию и в промышленность «от сохи», но превратили ее в ядерную державу. Так что, знакомьтесь: «злобный орк из НКВД» сорвался с цепи в Белоруссии!

Алексей Владимирович Соколов , Виктор Сергеевич Мишин , Комбат Мв Найтов , Комбат Найтов , Константин Георгиевич Калбазов

Фантастика / Детективы / Поэзия / Попаданцы / Боевики