Сборник Забытой Фантастики №6

Он, пошатываясь, поднялся на ноги, ошеломленный, полуслепой, пьяно качнулся вперед, а затем резко остановился. Ибо в центре плато зияла ужасающая пропасть, огромная яма, вырванная из земли в одно мгновение. Конусы, машина и захватчики совершенно исчезли в этом ужасном катаклизме, унесенные в космос, когда Хэнли повернул рычаг и нейтрализовал гравитацию Земли, на этот единственный момент и в этом единственном месте, заместив гравитацией Солнца.

Марлин, пошатываясь, шел по краю этой глубокой пропасти к большому экрану-карте на краю плато. Он был искорежен и искривлен этим чудовищным взрывом, но все еще функционировал, и на нем все еще двигались два диска, символы Земли и кометы. Марлин, спотыкаясь, подошел ближе, всей душой стремящийся к экрану. Крошечный земной диск все еще полз вперед к зеленой нейтральной линии вокруг кометы, двигаясь все медленнее и медленнее, но все еще двигаясь. Земля двигалась все медленнее, медленнее. Теперь до линии оставалось всего полдюйма, четверть, восьмая. К тому времени она почти не двигалась. Теперь диск коснулся черты, завис на ее краю. Завис, как в тот момент и зависла Земля, на нейтральной полосе между Солнцем и кометой, колеблясь, дрожа. И тогда Марлин громко закричал.

Ибо белый диск начал двигаться назад!

Сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее, земной диск отступал от этой тонкой линии, возвращаясь на свою обычную орбиту, снова оттягиваемый далеко идущей силой Солнца, оттягиваемый от самого края гибели.

Марлин поднял заплаканное лицо к огромной комете наверху, единому огромному морю зеленого пламени, огромному, титаническому. Она проходила, сейчас проходит за пределами солнечной системы навсегда, ее единственный шанс украсть нашу землю исчез навсегда. Он погрозил ей кулаком в яростном вызове.

— Ты проиграла! — закричал он в безумной ярости триумфатора. — Будь ты проклята, ты проиграла!

Были сумерки следующего дня, когда Марлин покинул остров, медленно отплывая от него на маленьком бревенчатом плоту, который он смастерил. Тени сумерек опускались на мир, погружаясь во тьму. На западе зажигались звезды. И все же он полз дальше.

Ночь, и с востока снова взошла комета. Марлин остановился, глядя на нее. Теперь она казалась маленькой, сморщенной и безвредной, ее зловещий свет быстро угасал, когда она с грохотом вылетала в космос по прежнему курсу. На мгновение он задумался, какой восторг сотрясает народы Земли, когда они видят, что она отступает, видят, что они вырвались из самых врат смерти.

Он на мгновение обернулся, оглядываясь на остров. Теперь он казался темной и маленькой, низкой черной массой суши, которая неясно выделялась на фоне слабо освещенных вод. Всего лишь крошечный клочок земли там, в большом озере, и все же на нем была решена судьба планеты. На нем люди-кометы сыграли в свою великую игру, ставкой в которой был мир, и они проиграли, их великий заговор был разрушен не кем иным, как Хэнли. Хэнли, чей человеческий мозг, человеческий разум, человеческая душа продолжали жить в металлическом теле, чтобы разрушить колоссальный план захватчиков в последний, полный раскаяния момент.

Марлин продолжал грести, тупая боль наполняла его сердце. Коберн, Хэнли — они умерли за весь мир, за него, пока он еще жил. И все же даже сейчас он мог дать им что-то, пусть и небольшое, взамен. Уважение и благодарность мира, когда этот мир узнает, кто его спас. Он мог бы дать им это, по крайней мере…

КОНЕЦ

Чарлз Ректор КРИСТАЛЫ РОСТА

Странные и экстраординарные события, связанные с нашей жизнью, всегда представляли для меня исключительный интерес, и я, даже будучи мальчиком, никогда не был так увлечен, как когда читал какую-нибудь хорошую историю о привидениях или осматривал какой-нибудь так называемый дом с привидениями. Когда я стал старше, эта любовь к таинственным вещам переросла в изучение вопросов, связанных с экстрасенсорикой и оккультизмом. Я посетил много спиритических сеансов и предоставил отчеты о них широкой публики в недавних письмах.

Однако я не фанатик ни в одной из этих тем и посвящаю этим занятиям лишь небольшую часть своего времени, поскольку большую часть моего времени занимает хорошо зарекомендовавшая себя юридическая практика.

Среди событий, произошедших во время моего изучения психологии, есть одно, которое кажется мне наиболее ярким, нечто, оставившее очень заметное впечатление в моем сознании. Я имею в виду профессора Бронтли и его теорию быстрого роста. В начале прошлой весны я познакомился с выдающимся учителем и писателем Джеймсом Х. Бронтли, чьи замечательные достижения в области биологической химии принесли ему широкую и вполне заслуженную известность. Мы с профессором Бронтли быстро подружились, и я считал себя счастливцем из-за того, что у меня есть возможность так хорошо его узнать. Мы часто часами сидели и беседовали на темы, представляющие общий интерес.