Сброд

– Да ты никак в подарок её готовишь? – покачал головой учёный – Уж не Далибору ли? Что ж ты понять никак не хочешь, что не товарищ он тебе больше! Я видел, как он на тебя смотрел, когда Тур с Предрагом за тебя спорили. Будто ты заколол не ублюдка паршивого, в кашу ему плюнувшего, а отца его родного! Ну да ладно: твоя добыча – твоё дело…

Молодой боец не хотел об этом говорить. Он и сам видел, что Далибор стал относиться к нему холодно, часто неуважительно. Но под давлением привязанности, образовавшейся за эти месяцы тесного общения и переживания общих невзгод, Духовладу казалось, что восстановить тепло и искренность отношений с Далибором можно, если просто не спеша, обстоятельно с ним объясниться. Скорее для смены темы разговора, молодой боец задал Всесмыслу вопрос:

– Вот ты вспомнил о споре Тура с Предрагом. Не пойму: у Предрага свои верные люди есть, и не намного их меньше чем у главаря, а Тур готов был с ним сцепиться насмерть. Но стоило появиться Ратибору и высказаться в мою защиту, как Тур ему и слова поперёк высказать не осмелился. Это при том, как ты же мне и рассказывал, что кроме Вука, людей за Ратибором нет. Какими бы эти двое умелыми воинами не были, но против всей Туровой шайки не выстояли бы. Как это объяснить?

Всесмысл пожал плечами, и изложил свои соображения по этому поводу:

– Тур и Предраг, одного «покроя» личности. Последний, правда, как по мне, похитрее да порассудительнее, и в горячку по пустякам не впадает. Но суть в том, что оба они сильны только своими людьми. Причины их поступков, преследуемые ими цели видны и понятны, так как дороже собственной шкуры ни у того, ни у другого ничего нет. Вот они бесстрашно и скалятся друг на друга, драться то всё равно холопам придётся. А Ратибор – свирепый воин, и ответные поступки его зависят исключительно от сиюминутного настроения. Заспоришь с ним – может просто молча развернуться и уйти. А может и секиркой своей надвое поделить. И случиться это может без угроз, без криков. Такие люди больше всего пугают, так как не знаешь, чего ждать от него, к чему готовиться. Только тебе особо уповать на расположение Ратибора не стоит. Он следить за тобой, да охранять не станет, ему свои дела важнее. Тебе теперь самый лучший выход – это к Предрагу в шайку податься. Сдаётся мне, виды он на тебя имеет, глянулся ты ему чем-то. А раз так, то он в обиду тебя не даст, пока уверен в тебе будет.

***

Разорение обоза шло полным ходом. Люди Тура, обозлённые моральной сдачей позиции в споре с шайкой Предрага, свирепствовали ужасно. Несчастных торговцев и их прислужников, которым суждено было разделить лихую участь своих хозяев, не убивали быстро. Некоторым отрубали руки по локти и ноги по колени, глядя, как они, крича и плача от боли, пытались уползти с дороги в лес, загребая землю кровоточащими обрубками, то и дело неуклюже переворачиваясь. С десяток людей из обоза раздели догола и выкололи им глаза. После стали подстёгивать их плетьми, криками заставляя бежать. Разбои катались со смеху, глядя, как ослеплённые, гонимые болью и ужасом калечились, на полном ходу врезаясь в телеги, или друг в друга. Среди мучителей был и Далибор. Когда похожая резня произошла в обозе Здебора, он ужаснулся увиденному, находясь в положении стороннего наблюдателя. Его сердце тогда переполняли сострадание к истязаемым, и праведное негодование к бесцельному зверству разбойников. Но теперь подобных ощущений не было и близко! Заведённый в бою с охраной обоза и гордый своим новым статусом, как полноценная часть самого многочисленного сообщества во всём разбойном воинстве, он растворился в беснующейся толпе, потеряв свой облик и способность самостоятельно оценивать ситуацию. Он стал маленькой частью кровавого хаоса, послушно и безвольно следующей по его течению. Но самому себе он сейчас представлялся другим. Далибор видел в себе и своих подельниках Вершителей Судеб! Людей, которые просто обязаны наказать свои жертвы за их ничтожность, железными доказательствами которой, он считал их беспрестанные стенания и мольбы о пощаде. Сейчас он ненавидел истязаемых за их слабость и беспомощность, и в беспощадности к ним, видел истинную справедливость.