Сброд

В зале снова поднялся возбуждённый гул. Многие присутствовавшие соглашались с последними словами посла. У некоторых придворных чинов, особенно далёких от дел военных, даже проявлялись зачатки истерики. Обведя зал презрительным взглядом, Батурий медленно поднял вверх правую руку, и в помещении тут же воцарилась гробовая тишина. Никто не смел нарушить эту тишину даже шорохом одежды при случайном движении. Явно удовлетворённый вышкаленностью своих придворных, князь спокойно и чётко заговорил:

– Причин для паники я не вижу. Пять сотен голодранцев никакой «серьёзной угрозы» для наших земель представлять не могут! Тем не менее, само существование подобного соединения на моей вотчине, я считаю недопустимым! Скажи мне, посол, где сейчас этот пленный наводчик?

– Я привёз его с собой в Кременец. Он закован в кандалы, и хорошо охраняется.

– Замечательно. После окончания совета, передай его главе стражи этой крепости, уж он-то вытащит из него оставшиеся, нужные нам сведения. Можешь занять своё место. Уничтожить это кодло, вполне по силам всего одной тысяче из моей дружины. И среди моих тысячных, есть человек, как раз подходящий для столь благородного задания!

В последних словах Батурия, прозвучала откровенная ирония. Все тысячные, ехидно улыбаясь, покосились на правый край своей скамьи, где сидел человек, около сорока лет от роду. Имя его было Волибор, что выдавало его простое происхождение. Вся знать Чёрного Края, да и вообще всей Земли Ругов, ещё со времён князя Мировлада, давали своим детям имена на рунейский манер, что категорически запрещалось простолюдинам. История о том, как этот простолюдин оказался среди высшего воинского сословия, достойна былинных сказаний бродячих гусляров!

Во время осады Славнограда войсками Батурия, когда князь был ещё молод и особенно честолюбив, он сам возглавил дружину на одном из приступов. Воодушевлённые действиями молодого князя, воины ринулись на стены, и в упорном бою захватили одну из башен. Бои за эту башню продолжались целый день, и в одной из ответных атак славноградцев, Батурий был ранен, а его воины были оттеснены от него противником. Один из простых ратников всё же пробил вражеский строй и отбил князя, хоть сам так же был ранен. Этим воином был Волибор. Тогда Батурий начал переговоры со славноградцами, и, приняв контрибуцию, снял осаду. По возвращении в Кременец, Батурий немедленно сделал Волибора тысячным в своей дружине, и подарил ему роскошную усадьбу, близь Драгостола.

Эту историю можно было бы считать сказкой со счастливым концом, если бы не человеческая зависть, помноженная на высокомерие. Остальные тысячные, являясь потомками знатных родов, сильно раздражались присутствием в своих рядах столь недостойного (на их взгляд!) человека. До ведома Батурия доводились малейшие оплошности его нового тысячного, разумеется в раздутом, приукрашенном виде. Темой подобных доносов, была либо низкая дисциплина в тысяче Волибора, либо неудовлетворительное исполнение поставленных перед ним задач.

Причиной первого, было категорическое неприятие Волибором «солдатского» уклада. Ему претило, чтобы его люди каждым своим действием, выражали к нему своё подобострастие, обращались к нему на «вы», вскакивали на ноги при его появлении. Он был искренне уверен, что такие люди не способны на «живое», изобретательное мышление, которое так выручает в тяжёлых боевых ситуациях, да и на элементарную доблесть неспособны. Каждый ратник Волибора, говорил с ним как с первым среди равных, каждый имел право голоса, и голос этот всегда был услышан. Это не могло дополнительно не раздражать остальных тысячных, так как волей-неволей и среди их ратников заводились о том осторожные толки, на что тысячные так же беспрестанно жаловались лично Батурию.