Сбытчик

Когда Гроссман позвонил в восемьдесят седьмой, Хейз сидел в комнате для допросов над фотокопией письма. Было 11.17.

— Хейз?

— Да.

— Говорит Сэм Гроссман. Я насчет письма. Так как у вас мало времени, я решил воспользоваться телефоном.

— Валяй, — одобрил Хейз.

— От отпечатков пользы мало. Только два стоящих отпечатка, и те — вашего дежурного сержанта.

— Это на лицевой стороне?

— Да.

— А сзади?

— Все смазано. Письмо было сложено. Тот, кто это делал, провел кулаком по складкам. К сожалению, ничего, Хейз.

— А конверт?

— Отпечатки Мерчисона и твои. И еще какого-то ребенка. Ребенок держал в руках конверт?

— Да.

— Эти отпечатки хорошие. Если хочешь, я их пришлю.

— Да, пожалуйста. Что еще?

— Мы выяснили кое-что относительно самого письма. Это может вам пригодиться. Клеили письмо дешевым клеем фирмы «Бранди». Он бывает в пузырьках и в тюбиках. В одном уголке письма обнаружена микроскопическая крупинка синей краски. Поскольку фирма выпускает тюбики синего цвета, то, вероятно, ваш корреспондент пользовался тюбиком. Но вообще толку от этого мало, потому что тюбики эти — товар ходовой, и он мог купить его где угодно. А вот бумага…

— Да, да, что там за бумага?

— Это плотная мелованная бумага, выпускается компанией «Картрайт» в Бостоне, штат Массачусетс. Мы сверились с нашей картотекой водяных знаков. Ее номер по каталогу 142-Y. Стоимость — пять с половиной долларов за стопу.

— Значит, компания бостонская?

— Да, но они поставляют продукцию во все штаты. У нас есть их агент. Запишешь координаты?

— Да, конечно.

— "Истерн шиппинг". Это на Гэйдж-бульвар в Маджесте. Телефон нужен?

— Да.

— Принстон 4-9800.

Хейз записал.

— Еще что-нибудь?

— Да. Мы выяснили, откуда сделаны вырезки.

— Откуда?

— Нам помогла буква "т" в слове «что». Это "т" хорошо известно, Хейз.

— Из «Нью-Йорк таймс», да?

— Совершенно верно. Она продается во всех городах страны. Признаться, в лаборатории мы старых подшивок почти не держим. Но основной текущий материал — основные ежедневные газеты и крупные издания — у нас, в общем-то, есть. Иногда, к примеру, в газеты или обрывки газет завертывают разрезанный на куски труп, поэтому иметь подшивку не вредно.

— Понимаю, — сказал Хейз.

— На этот раз нам повезло. Взяв «Нью-Йорк таймс» за отправную точку, мы просмотрели свою подшивку и установили, какими разделами он пользовался, и число.

— И что же?

— Он пользовался журнальным и книжным обозрением воскресного выпуска от двадцать третьего июня. Мы нашли достаточно слов, так что совпадение исключается. Например, «Леди». Взята из книжного обозрения, из рекламы романа Конрада Рихтера. Буквы «де» в слове «действия» вырезаны из рекламного заголовка «Юная дева» в журнальном обозрении. Это одно из торговых названий фирмы дамского белья.

— Продолжай.

— Цифра восемь, не вызывает сомнений, тоже из журнального обозрения. Реклама пива «Баллантайн».

— Еще что-нибудь есть?

— Найти слова «я убью» было и того легче. Не всякий рекламный агент употребит такое слово, если оно не имеет прямого отношения к его товару. В той рекламе было что-то про дурной запах. «Я убью дурной запах в вашей уборной…» и название товара. Короче, мы твердо уверены, что он воспользовался выпуском «Нью-Йорк таймс» от двадцать третьего июня.

— А сегодня двадцать четвертое июля, — заметил Хейз.

— Да.

— Другими словами, план созрел у него еще месяц назад, он состряпал свое письмо и хранил его, пока не назначил день убийства.

— Похоже, что так. Если только он не схватил первую попавшуюся старую газету.

— В любом случае, липа исключается.

— И мне так кажется, Хейз, — согласился Гроссман. — Я говорил с нашим психологом. Он тоже так считает: когда человек отсылает письмо через месяц после написания, — это мало походит на липу. Еще он считает, что это вынужденный шаг. По его мнению, парень хочет, чтобы его остановили, и письмо должно подсказать, как это сделать.

— И как? — спросил Хейз.

— Этого он не сказал.

— М-м-м. Ну ладно, это все?

— Все. Нет, постой. Парень курит сигареты. В конверте были табачные крошки. Мы их обработали, но такой табак входит в состав большинства популярных сортов.

— Хорошо, Сэм. Большое спасибо.

— Не стоит. Я пришлю отпечатки пальцев ребенка. Пока.

Гроссман повесил трубку. Хейз взял фотокопию письма, открыл дверь и направился в кабинет лейтенанта Бернса. И тут только до него дошло, какой невообразимый шум в комнате дежурного. Пронзительные голоса, протесты, крики. В следующий миг перед ним открылась картина, похожая на празднование Дня независимости. В глазах рябило от красного, белого и синего. Хейз растерянно заморгал. По меньшей мере, тысяч восемь мальчишек в синих джинсах и белых в красную полоску футболках подпирали деревянную перегородку, облепили столы, шкафы, подоконники, стенды для сводок, выглядывали из всех углов комнаты.

— А ну, тихо! — раздался крик лейтенанта Бернса. — Прекратите этот галдеж!

В комнате постепенно установилась тишина.

— Добро пожаловать в детский сад «Гровер-парк», — сказал Карелла Хейзу, улыбнувшись.

— Ну и ну, — протянул Хейз. — Нашим полицейским не откажешь в оперативности…