Сбывшееся желание

Обознался паренек, она равнодушно скользнула по его лоснящемуся, как блин, некрасивому лицу и глазам навыкате, не обнаружив в них ни единого проблеска интеллекта. Надо же, ведь к кому-то же он пришел, кто-то его ждет, в этих его мешковатых несвежих джинсах и засаленной куртке, с этой его кривой улыбкой!

– Я тебя столько искал, где же ты была все это время? – требовательно осведомился он, пятерней цапнув ее за плечо.

– Вы обознались, – холодно произнесла Аполлинария, сбрасывая его руку. На пальцах остались следы масла и крошек. Похоже, этот обжора явился на свидание после сытного обеда в Макдоналдсе.

Она нащупала в кармане пальто платок и вытерла ладошку, борясь с желанием прижать к носу платок. От парня нещадно разило застарелым потом, у нее даже заслезились глаза.

– Не помнишь меня? – Обжора и не думал уходить. – Ну же, посмотри повнимательней!

Аполлинария раздраженно взглянула в пустые водянистые глаза, заметила воспаленные щеки и зреющий на лбу прыщ, вспомнила, как страдала в школьные годы от прыщей Ксюшка. Тогда от напасти помогло одно народное средство…

Дай бог памяти! Надо бы записать мальчонке рецепт.

– Ну, вспомнила? – продолжал напирать тот. – Мы встречались в твоих снах!

– Где? – изумилась Аполлинария.

В последнее время ей снились времена ее молодости, явившийся с повинной Миша Медовников и друзья-комсомольцы, осуждавшие его за то, как он поступил с Аполлинарией. А этого паяца не приняли бы даже в октябрята.

– Правда, тогда я был в шлеме и на белом коне, – горделиво добавил он, изображая из себя рыцаря из девичьих грез.

От изумления Аполлинария потеряла дар речи. Невероятно, но, кажется, этот паяц знакомится с ней таким оригинальным способом. Она мысленно поставила парню пятерку за полет фантазии. Однако пока от него разит потом, как от футболиста после матча, рассчитывать на взаимность ему не приходится. Она уже собиралась прочитать ему лекцию о личной гигиене в духе Мойдодыра, как тот ее перебил.

– Ты что, думаешь, что можешь смотреть на меня как на сексуальный объект и тебе это сойдет с рук? – Воодушевленный ее молчанием, он самодовольно выгнул бровь, так что прыщ взмыл к неопрятной челке, всем своим видом взывающей о головомойке.

– Повтори, что ты сказал? – начала закипать Аполлинария.

Сейчас она выскажет этому малолетнему грубияну все, что о нем думает! Сначала хоть бы руки вымыл, прыщи свел и хорошим манерам поучился, прежде чем приставать к порядочным девушкам! Ей показалось, что даже бронзовый Пушкин покраснел, отчаянно стыдясь за мужской род в лице прыщавого нахала.

– Ты очень красивая, – прогундосил нахал, плотоядно таращась на ее пышную грудь. И тоном покупателя на выставке породистых лошадей произнес: – А красивых девушек надо размножать.

На смену гневу пришла брезгливая жалость. Нет, на таких убогих чудиков, важно вещающих отвратительные пошлости, даже обижаться нельзя. Их можно только пожалеть и исключительно в педагогических целях устроить им хорошую порку. Авось поумнеют. Это даже хорошо, что он пристал к ней, а не к стоящей по соседству голубоглазой блондиночке. Та, в силу юного возраста, только и смогла бы похлопать ресничками или сбежать от нахала, не сумев дать ему отпора.

– Улыбаешься – значит, согласна? – обрадовался паяц, затем полез в карман за потертым блокнотом, зашуршал страницами и торжественно изрек: – Я тут проверил свое расписание – я могу сделать тебя беременной к 8 марта.

А потом он растянул масляные губы в самодовольной улыбке, и Аполлинария заметила брешь в его желтоватой улыбке.

– Тут у меня парочки зубов нет, – ничуть не смутился он, – зато больше места для твоего языка. Ну что, красотка, – он наклонился к ней, – хочешь увидеть ступни своих ног в зеркале заднего вида моей машины?

– А ремнем по заднице не хочешь, паршивец? – ласково спросила она.

– Ролевые игры? – оживился паяц. – Типа ты госпожа, а я раб? Да мне с тобой повезло, детка! А по тебе нипочем не скажешь, что ты уважаешь садомазо.

– Сейчас я тебе устрою и садо, и мазо, – пообещала Аполлинария и схватила малолетнего паршивца за ухо.

– Ай-ай-ай! – тоненько завизжал он. – Отпусти, психованная!

– А что, размножаться ты уже не хочешь? Чтобы завтра же в школу с родителями, – вырвалось у нее.

– Припадочная! – выкрикнул тот, вырываясь, и унесся со всех ног, расталкивая прохожих.

– Так его, – одобрительно кивнула та самая нежная блондиночка, похожая на Снегурочку, – пикапера этого недоделанного.

– Он что, болен? – ужаснулась Аполлинария, услышав слово, похожее на диагноз.

Неужели она приняла за хулигана умственно отсталого парня, которого следовало пожалеть? Неудивительно, что он себя вел так, как не будет себя вести ни один нормальный человек. Ей сделалось мучительно стыдно, а тут еще девушка подтвердила.

– Болен, на всю голову, – безжалостно, безо всякого сочувствия кивнула она. – Хорошо, что ты ему мозги вправила.

– Так ему стало лучше? – растерялась Аполлинария.

– Боюсь, ему поможет только лоботомия, – ответила жестокая Снегурочка и махнула рукой куда-то в сторону. – Вон он уже следующую телочку окучивает.