Счастье для всех

Взамен моих убитых берцев, лишенных супинаторов, мне идеально подошли прочные ботинки на ребристой каучуковой подошве, ранее принадлежавшие конвоиру, убившему себя об стену. Остальное обмундирование собрали по частям, так как все оно в той или иной степени было испачкано кровью. Но на камуфле небольшие темные пятна можно рассмотреть, только стоя в непосредственной близости. А что влажный от чужой крови воротник касается шеи, так это неприятно только первые пять минут, потом привыкаешь.

Полными магазинами мы затарились вдосталь, по две сумки на пояса навесили. Конечно, внимательный противник может задаться вопросом, с чего это у двоих «флектарнов» двойной боекомплект. Но сейчас патроны важнее гипотетических умозаключений гипотетического наблюдателя, так что можно и рискнуть. Помимо этого мы разжились простыми и функциональными боевыми ножами «Kampfmesser», водой во флягах и питательными белковыми батончиками. К тому же я вытащил из кармана мертвого профессора свою зажигалку с памятной надписью. Я не сентиментален, просто не люблю, когда у меня воруют личные вещи.

Батончики и вода пришлись как нельзя кстати. Пока переодевались, здесь же на месте перекусили. Я заодно еще и за американцем наблюдал, как ему обед среди мозгов, разбрызганных по стенам? Оказалось, нормально. Значит, точно наш человек. Возможно, и особо возиться с ним не придется, обузой в пути не будет.

– А тебя как звать? – осведомился он, стягивая в меру окровавленные штаны с мертвого «флектарна».

– Снайпер, – отозвался я.

– Прозвище?

– Призвание.

– Так и будем записывать, – равнодушно произнес Шухарт. Хоть и вполне нормально говорил он по-русски, но, видать, экспресс-обучение при помощи «зуды» не включало в себя специфические речевые обороты.

– А «Турист» – это прозвище?

– Да, – кивнул американец. – Гебхард часто навешивает на людей дурацкие клички и не любит, когда рабы потом пытаются называть себя по-другому.

– Вернее, навешивал и не любил, – кивнул я на труп профессора. – Кстати, чем это их накрыло?

– «Зуда», – ответил Шухарт. – Не люблю ее. Когда она зудит, у меня кровь носом хлещет. Я не сказал Гебхарду, что, если быстро стрелять, «пустышка» перегревается, сплавляется с «булавкой» и превращается в «зуду».

– Занятно, – задумчиво произнес я.

Вот уж чего не знал я о свойствах взаимодействия хабара, того не знал. Да и вряд ли кто вообще в Зоне подозревал о том, что найдется псих, который начнет «булавкой» в «пустышку» тыкать и смотреть, что из этого получится. А парень, кстати, вряд ли сам такие эксперименты проводил. Это все равно что по мине молотком лупить ради любопытства, взорвется – не взорвется? Значит…

– Ты их чувствуешь, да? – спросил я. – Заранее знаешь, что получится, если одно с другим скрестить? Ты и в Зоне-то нашей толком не был, правильно? Гебхард со своими молодчиками пронюхали про то, что ты сюда летишь, и прям в аэропорту тебя взяли, так? Ты ж, небось, в своем Хармонте знаменитость, с такими-то способностями?

Рэдрик ничего не ответил, пытаясь разобраться с автоматом. Ну, не хочет говорить – и не надо. И так ясно, что если я и ошибся, то не намного… Ага, а с МР5-то у Шухарта дружбы не получается такой, как с хабаром. Хоть и мастак он метать подручные предметы, и с «зудой» молодец, хорошо придумал, а вот со стрелковым оружием, похоже, пробел у него. Видно, что не впервой держит парень ствол в руках, но и что далеко он не профи в военном деле, тоже очень заметно.

– Смотри, – сказал я, вставляя полный магазин в МР5, после чего легким движением руки перевел затвор в боевое положение и щелкнул предохранителем. Не особо люблю я все эти импортные игрушки с выдвижными прикладами и переводчиками режима огня, расположенными слева. Это тебе не «калашников», из которого пострелял, потом дал им кому-нибудь по каске на манер дубины – и снова стреляй. МР5 машинка компактная, кучность у нее хорошая, в руках лежит удобно, за что и популярна в Зоне она. Но вот бить ею вражьи рожи, купать в лужах и валять в песке не рекомендуется. Может обидеться и поломаться.

Шухарт все понял с полуслова. Справившись с автоматом, поставил его на предохранитель, подобрал с пола «вальтер» профессора, сунул его за пояс, выплюнул изо рта кусочек обертки от батончика и направился к выходу. Я – следом. Гебхард вроде когда жив был, обмолвился, что рыжий уже месяц здесь кантуется, так что американцу виднее, как отсюда выбираться.

* * *

Дот с видом на стрельбище был соседним с тем, что прикрывал пристань. Неслабо обставился господин профессор, помимо внутреннего периметра окружив зону своих исследований внешним кольцом бетонных огневых точек. Надо будет на досуге поподробнее расспросить Шухарта, как это он собирался бежать отсюда в первый раз.

Сейчас же нам предстояло пройти пешочком с полкилометра до следующего ДОТа, повернуть направо и под прицелом пулеметов прогуляться до пристани.

– Думаю, имеет смысл зачистить огневую точку прежде, чем пробиваться к катеру, – высказался я.