Счастье любит тишину

Осмотреть препятствие и оценить всю его масштабность не представлялось возможности. Единственное, что понял Юрий, видимо, лавин было две, одна из которых прошла в этом месте, а поскольку на этом участке не имелось козырька над дорогой, он сотни лет назад обвалился и рассыпался естественным образом, то снег и перекрыл тропу, не то чтобы глубоко, можно было бы и поверху как-то протоптаться, но тропа же не идеально ровной струной проходит, а с изгибами, уступами, слабыми местами – один, да что там один, неверных полшага, неудачное движение – и ты летишь в пропасть!

– Вот… ёжики, короче! – возмутился Костромин.

– Юра! – вдруг возникла Варвара перед его глазами и быстро, но твердо предложила: – Становись на четвереньки! Ощупывай впереди себя тропу и двигайся так! Тут совсем немного осталось, а надо торопиться! Ты пройдешь!

Немного, это он и сам понимал – изучил уже эту тропу досконально, как родную, мотаясь по ней туда-сюда на пробежках. По заметным и известным ему приметам осталось метров, наверное, сто где-то, может, чуть меньше.

Но… и он опустился на четвереньки!

– Юрочка, быстрей! – совсем растревожилась Варвара.

– Все будет хорошо, Варюш! – пообещал Костромин и больше ни на что не отвлекался, сосредоточившись на том, что чувствовали его руки.

Он ощупывал под слоем снега каменный уступ тропы и двигался вперед, осторожно, но в темпе. Какая-то сильная внутренняя тревога, нараставшая с каждой минутой, подгоняла его, и он переставлял и переставлял под снегом руки, и подтягивал за ними ноги.

И все же не успел!

По расчетам Костромина, оставалось всего каких-то несколько метров, когда сорвалась с горных вершин перезревшая снежной массой метель и закружилась между двух горных массивов, сметая все на своем пути, словно жесткой метлой выворачивая камни и обдирая поверхности скал, кулаком ударив в лицо и наподдав под дых ничтожному человечишке, раскорячившемуся на тропе.

Он упал на живот, пережидая свирепое нападение метели, каким-то чудом уловил небольшую передышку в череде смертельных ударов, безостановочно наносимых ее кулаками, быстро, уже и не ощупывая тропу впереди себя, пополз вперед.

Белая смертоносная воительница сделала круг, набрала разгон и силу, и с новой, еще более мощной волной обрушилась на него. Костромин вжимался в снег, прикрывал голову руками и повторял про себя одну из мантр-молитв, которой научил его Тон.

И снова в какой-то момент почувствовал, что метель сейчас ненадолго ослабнет – всего на несколько мгновений, – приготовился к броску и, уловив этот момент, вскочил на четвереньки и побежал со всей возможной скоростью. Рюкзак на размокших, ослабших и разболтавшихся креплениях нещадно колотил его по спине, снег залеплял глаза, в кромешной черноте, упавшей на этот мир, не было видно ничего, руки и ноги практически потеряли чувствительность, но он бежал, бежал, опережая эту бешеную карусель, и вывалился на площадку в тот момент, когда она ударила его с новой силой.

Успел!!

– Успел, Юрочка!! – ликовала Варюха. – Ты спасся!

Вообще-то ликовать пока было рановато, требовалось на ощупь в непроницаемой мгле, под непрекращающимися ударами стихии протащиться влево по скалистому выступу, найти пещеру и очень постараться не промахнуться, а это запросто – пещерка узкая и в углублении расположена. Промахнешься – считай, погиб! Однозначно!

Но какая-то интуиция вела сегодня Костромина!

А может, и не интуиция, а те самые, что ни на есть защитные Высшие силы, стоявшие за его спиной, ангел-хранитель и, разумеется, Варвара!

Он придерживался за скалу рукой, прижимался к ней, пережидая очередной ураганный порыв, и снова двигался вперед, когда тот ослабевал. Наконец, Юрий скорее понял, чем почувствовал уже онемевшей от холода рукой под пальцами не скалу, а какой-то другой материал. Ветки! – осенило Юрия. – Сухие, переплетенные ветки двери!!

И он рванулся вперед, выворачивая на себя хлипкую дверцу, из всех возможных сил сопротивляясь ветру. И когда метель окончательно поняла, что упустила свою жертву, от злости она резко переменила направление и зашвырнула его толчком в спину в узкую щель спасительной пещеры с такой силой, что, пролетев жалкие три метра, Костромин со всего разгону ударился в противоположную стену.

А за ним, издав максимально возможно громкий для своей хлипкости звук, захлопнулась дверка, отгораживая это убежище и его в ней от озлобленной стихии, захватившей мир снаружи.

– Ну, вот и наши апартаменты, – пошутил для Варюхи Костромин.

Но она не отозвалась. Совсем.

И не отзывалась больше ни разу, как он ни звал.

Костромин провел в убежище два дня. Метель завывала, то усиливаясь, то отступая, но не сдавая позиций, рвала своими когтями в бессильной злобе дверку, прикрывавшую эту келью, но дотянуться от улизнувшего чудом от нее человека так и не смогла.

А он… Он вспоминал.

Не дозвавшись Варюхи, Юрий расстроился ужасно, и в какой-то момент к нему вдруг снова пришли воспоминания о той их счастливой жизни, отсюда казавшейся ему таким далеким, сказочным миражом. Совсем другой, чьей-то чужой, невозможной жизнью, на другой, неизвестной планете.