Счастье любит тишину

– Не совсем, – улыбнулся ему Володя. – Экстремальное предложение и в твоем положении ну очень рискованное, но если получится… – Он вздохнул и принялся объяснять: – Ты знаешь, что я совершаю паломнические и научно-исследовательские экспедиции в разные страны. Несколько лет подряд я посещаю и изучаю Тибет, его верования и культуру, его монастыри и храмы и жил там продолжительное время, осваивая их практики. Так вот, уже года четыре, наверное, как я пытаюсь попасть в один высокогорный монастырь возле священного Кайласа, и мне регулярно в этом отказывают. В тот монастырь вообще никого из посторонних и иностранцев не пускают. Насколько я знаю, за все время существования его посетили только три иностранца, и те еще в позапрошлом и прошлом веке. Так вот, вдруг совершенно неожиданно мне пришло официальное разрешение посетить его и приглашение от самого настоятеля монастыря. Странно то, что на Тибет не совершают поездок в зимнее время года по той простой причине, что фиг куда доберешься, все засыпано снегом, в том числе дороги, не говоря уж о горных тропах, к тому же там холодно и реально опасно в это время. И тем не менее в приглашении особым пунктом отмечено именно данное время посещения монастыря и никаких отсрочек до весны-лета. Сейчас я занимаюсь срочным оформлением документов вместе с Академией наук, которая тут же приступила к формированию научной экспедиции в этот монастырь. Я предлагаю тебе поехать с нами. Подожди, – остановил он жестом руки Костромина, собравшегося что-то сказать. – Подумай хорошенько. Взвесь все, Юр. Риски серьезные. Мы тупо можем тебя туда не довезти, понимаешь? Ты слишком слаб по всем параметрам. Но если мы доберемся до того монастыря, то я сто пудово уверен, что тебе там окажут реальную помощь. Почему я туда и рвался все эти годы: их монахи следуют особым духовным практикам. Тантрический буддизм практикуют все тибетцы в древней религии Бон, которую они соблюдают, но в этом монастыре помимо общепринятой религии и практик занимаются еще и особыми, тайными практиками. Вот туда я и хочу тебя отвезти.

– Я согласен, Володь, о чем говорить, – ответил, не раздумывая, Костромин и пояснил: – Я хочу вернуть свою жизнь, и как можно скорей. К Варюхе хочу, я ужасно по ней соскучился, до боли. Мне, Вов, нужно попробовать как-то сохранить нашу семью. Я даже не знаю, получится ли у меня.

– Об этом ты подумаешь после. А сейчас, Юр, коль ты согласен и полностью отдаешь себе отчет, как сильно рискуешь, займись устройством своих дел – и рабочих, и личных.

– Личных это как? – уточнил Костромин.

– Завещание составь, – посмотрев ему в глаза, со всей прямолинейностью пояснил Владимир.

Делами, так делами.

Костромин долго не размышлял, на кого оставить свое детище, свою фирму, а позвонил одному человеку – Берестову Сергею Константиновичу.

Они познакомились два года назад, когда семья Берестовых строила себе новый дом. Вообще-то у них уже имелся дом, в котором они жили, очень даже приличный, в прекрасном элитном охраняемом поселке, но жена Сергея с уникальным именем Мирослава ждала ребенка, и семья решила, что нужна родовая усадьба побольше.

Дом им возвела очень достойная фирма, с которой Юрий сотрудничал на постоянной основе несколько лет, возводили не в том поселке, в котором жили Берестовы, а попроще. Зато и природа там была более богатой, и участок они приобрели просто замечательный с величественными соснами и елями.

Дом вышел чудесный. Фирму Юрия, понятное дело, наняли по профилю его предприятия – провести сложные работы по электрификации всей этой красоты, с чем они и справились самым наилучшим образом.

Как-то получилось, что, пока шли работы, Юрий с Берестовым прониклись друг к другу взаимным уважением и искренней симпатией, с удовольствием общались и много разговаривали. Тогда-то Костромин и выяснил, что старший их сын уже взрослый парень, учится в академии ФСБ, младшему же сынишке в то время было всего два годика, а Мирослава ждала третьего ребенка – девочку.

С Берестовым они сошлись на взаимном глубоком уважении. Сергей расспрашивал Костромина о карьерном пути, о фирме, живо интересуясь, как Юрий решился на свое дело и организовал его, дал несколько очень полезных советов и искренне предложил свою помощь, если понадобится. Поведал и о своей работе, он, оказывается, много лет был известным всей стране антикризисным менеджером и спасал многие предприятия, или гробил, если спасать было уже нечего. Сейчас Берестов вместе со своей командой работал на правительство, но и собственное дело не оставил.

Вот его и попросил о встрече Костромин.

– Плохо выглядишь, Юрий Максимович, – с искренним участием заметил Берестов, когда они встретились у него в офисе.

– Чувствую себя так же, – слабо улыбнулся в ответ Юрий и пояснил, пока туманно: – Поэтому и пришел.

– Что-то серьезное со здоровьем? – нахмурился Берестов.