Счастье на высоких каблуках

– Куртку и я запомнила. Он все время в ней ходил. Точно, яркие такие бело-черные полоски. Еще вроде и светоотражающие. Светились прямо.

Марина закрыла глаза. Надо же. Яркая и смешная куртка. Все, разумеется, смотрели на куртку. Ну и лампочки он, конечно, всегда выкручивал, умник эдакий.

– А на лицо я и не смотрела ни разу. К тому же темно все время у нас, – сказала девушка в фиолетовых бусах.

– Ну хоть возраст его скажите. Фигуру опишите. Обувь, сумку. Хоть что-то!

– А она правда с ним сбежала? – спросила розововласка. – Что-то я сомневаюсь.

В кухне повисла тишина.

– Уж очень она его доставала, – сказала девочка с бусами. – Вряд ли он согласился на совместную жизнь. Он, по-моему, не знал, как от нее отделаться. Мне даже кажется, что он ей деньги давал, но она, собственно, не денег хотела, а чтобы он все время с ней был.

– Поговорите с Кариной, – подсказала розововласка, задирая вздернутый носик еще выше, – она живет в соседнем доме в квартире сто семь. Карина работает на кассе в «Макдоналдсе», я несколько раз видела, как они с вашей сестрой разговаривают.

Это было уже что-то.

Марина вышла во двор дома и вдруг снова, как несколько дней назад, ощутила взгляд. Она остановилась. Ощущение усиливалось. Марине захотелось спрятаться назад в подъезд. Она оглядела двор, серое небо с низкими облаками, черные мартовские деревья, на которых пока не висело ни одного листочка.

Людей во дворе не было, зато полно машин. Наблюдатель мог скрываться либо в машине, либо смотреть из окна. Марина осмотрела машины. Старый «Форд», «копейка», «Сузуки Джимни»… Наглухо тонированной была только черная «Вольво».

Не таясь и с преувеличенным спокойствием, Марина пошла через двор, прислушиваясь к ощущениям. И через несколько метров поняла, что ей не страшно. Да, на нее смотрят, за ней следят, но ей не страшно.

Марина нащупала под подкладкой куртки пистолет.

«Ну, покажись, – подумала она, – высуни морду. Я хочу посмотреть тебе в глаза, гадина».

Но гадина, кто бы она ни была, морду показывать не собиралась. Марина добралась до сто седьмой квартиры соседнего дома и долго звонила, но дверь никто не открывал.

Аромат магазина специй манил.

«Имбирь, – потянула носом Марина. – И еще гвоздика».

Она повернула налево и вошла в магазин.

– Апчхи!

– Будьте здоровы, – вежливо сказал симпатичный продавец.

Марина мельком оценила его фигуру.

– Могу я вам чем-нибудь помо…

– Апчхи!!

– Будьте здоровы.

Марина потерла нос. Там чесалось и щекотало.

– Имбирь, – сказала она.

– О, с удовольствием, – расплылся в улыбке продавец.

– Апчхи!!

От чиха у Марины потемнело в глазах, и она выронила ключи от машины с хорошеньким платиновым брелоком, покрытым мелкими топазами.

– Сейчас, – сказал продавец и полез куда-то под прилавок.

– Они где-то там… апчхи!!!

Над открытой баночкой с перцем взметнулся небольшой атомный взрыв. Через секунду прилавок и кассовый аппарат оказались покрытыми тонким серым слоем.

– Вот они, нашел, – сдавленно сказал продавец. – Апчхи!

– Будьте здоровы, – сказала Марина.

– Апчхи! Апчхи!

Теперь они чихали синхронно. Перец летал по бутику, носы покраснели.

– Вы знаете, что, по последним сведениям ученых, чихание – это признак сексуального возбуждения? – спросил продавец.

– Нет, не знаю, – ответила Марина, пытаясь отдышаться. – Я что-то ничего не чувствую.

– А я чувствую, – не согласился молодой человек.

– А я нет, – настаивала Марина. – Апчхи!

Он отдал ей ключи, на секунду коснувшись ее пальцев. В этот момент в отдел вошла хорошенькая юная девушка, и продавец смерил ее оценивающим взглядом. В его глазах загорался новый интерес. На Марину он больше не смотрел.

«Пикаперы среди нас», – подумала Марина, и ей почему-то стало грустно и обидно за вновь вошедшую, которая вполне могла принять происходящее за чистую монету.

Марина чуть было не поставила на газовую плиту электрический чайник, но вовремя спохватилась.

Ни от Виталика, ни от Лены никаких вестей. Они словно в воду канули. Марина села на свой диванчик, механически отметив, что посуда уже несколько дней не мылась, квартира не убиралась, по углам скопилась пыль. Можно позвонить домработнице, но Марине было не до того, совершенно и абсолютно.

«Записка мне. Записка Виталику. Записка Лене. Слежка. Убийство Жанны. Взрыв в кафе. Нападение на лестнице. Выпавшая авторучка. Исчезновение Виталика, море крови, причем – его крови. Вскрывшаяся интрижка Виталика и Леденцовой. Любовник Лены, в которого она влюблена и за которого хотела замуж. Уход Лены и записка: „Прости, я виновата“.»

Жива ли еще Лена?

Телефон зазвонил, когда Марина наливала кипяток в чашку, где уже лежал чайный пакетик.

– Да? – сказала она, взяв телефон, лежащий на столике.

– Марина Генкина? – спросил голос. – Это вторая городская клиническая больница беспокоит. К нам доставили Виталия Георгиевича Генкина. Это ваш муж? Да? Хорошо. Его нашли утром лежащим на трассе на Воронеж. Он в бессознательном состоянии, большая кровопотеря. Видимо, его выбросили, сочтя мертвым. Записывайте адрес.

– Елки-фиалки, – произнесла Марина и схватилась за ежедневник.