Счастье не приходит дважды

— До недавнего времени сигнализации не было, но хозяин вроде как собирался поставить квартиру на охрану. Он — человек скупой, одну дверь решил оборудовать. Пятый этаж, кто залезет?

— Понятненько. Пятый этаж, а на сигнализации, если хозяин успел ее поставить, может находиться одна дверь… Как, говоришь, фамилия этого антиквара?

Владельцем знаменитой коллекции был Ольшанский, которого Дмитрий Евгеньевич знал почти тридцать лет. Они встречались в клубе фалеристов и вроде бы как даже дружили. Лидман знал о существовании многих раритетов из собрания Ольшанского. И мечтал завладеть ими. Но как говорится, мечтать не вредно. Другой бы повздыхал и забыл, но только не Лидман. Вот потому он и спровоцировал этот разговор. Чем черт не шутит…

Когда речь шла о деле, Вася Драник шуток не понимал. Он уже загорелся и решил: московскую квартиру надо брать.

В отличие от приятеля, имевшего весьма смутное представление об антикварном бизнесе, Леня Могилевский не обрадовался. «Ценитель старины» прекрасно знал, как нелегко реализовывать «паленые» ордена. Засыпаться можно. Он проклинал себя, что свел эту парочку. А с другой стороны… Эти двое, считай, на его глазах договариваются, а он в стороне. Что ему остается — дырка от бублика?

— Фамилия собирателя — Ольшанский, — после паузы значительно произнес Лидман.

Могилевский присвистнул. Он слышал об антикваре.

— С наскоку такие дела не делаются, — покачал он головой.

Но Лидман ничего не делал с наскоку. Он все просчитал и ждал только подходящего случая, чтобы найти исполнителей.

— У Ольшанского больная жена, — небрежно бросил он, — и летом большую часть времени он проводит на даче.

— Кто еще проживает в квартире? — спросил Могилевский, решивший взять инициативу в свои руки.

— В том-то и дело, что они живут вдвоем, детей нет, жена парализована. Летом он вывозит ее на дачу. Я заходил туда на днях. Он как раз навестить жену собирается.

— Когда?

— Завтра. Два дня никого не будет, а может, и дольше. Балкон его квартиры расположен недалеко от окна, выходящего на лестничную площадку. Если…

Могилевский с Драником все поняли с полуслова.

— Вот это уже конкретно, — выдохнул Вася.

Оба тут же вспомнили про Назаркина. В этом деле без машины не обойтись, а у Бакса своя тачка есть.

— А если не согласится?

— Да куда он денется, когда разденется, — хохотнул Драник. — Навестим корешка, проверим. Деньги любит, значит, не откажется.

Они не ошиблись в расчетах, Назаркин, не задумываясь, принял предложение.

Вот поэтому троица оказалась в час ночи у дома Ольшанского.

Правда, Могилевского до сих пор мучили сомнения. «Ценитель старины» был человеком осторожным, а тут все как-то слишком быстро закрутилось. Лидман — хитрая лиса, наводку дал, но ведь не ему в дом лезть. Леня привык все сам просчитывать. На хапок такие дела не делаются, но Васька загорелся — не удержать. А кто на все это будет покупателя искать?.. Вот то-то и оно.

Могилевский хорошо помнил, как загремел на нары из-за собственной неосмотрительности. Принял участие в ограблении церкви. Их двое было, подельник — кремень мужик. Они тогда все следы замели. Показания сторожа были размыты: две цифры на машине он припомнил, но с цветом ошибся. Да и вообще, чего стоят показания старого человека, принявшего приличную дозу спиртного с подсыпанной в питье отравой? Все было очень спорно. Старик их не признал. Хороший адвокат развалил бы дело в суде.

Могилевский был уверен, что прихватить его не на чем. Он предполагал, конечно, что за ним и его подельником установили слежку, потешался над оперативниками и специально таскал их по злачным местам. Законом не запрещено. Довыпендривался, кретин. Пока наслаждался жизнью в дорогом ресторане, у него провели обыск. И на балконе отыскали пилку, которой была перепилена оконная решетка церкви. Это потом эксперты определили. Что тут скажешь? И на старуху бывает проруха. Подперли уликами, а от очевидных улик не откажешься. Навесили тогда и ему, и корешу по полной, ни годочка не скостили, за идиотизм, наверное.

— …Не шуми, — прошипел Могилевский на Драника, который, открывая окно, зацепил сумку с тросом.

«Кошка» звякнула о плиточный пол.

Они замерли, прислушиваясь. Вокруг по-прежнему царила мертвая тишина. На лестничную площадку пятого этажа выходили двери четырех квартир. В одной из них жил Ольшанский.

— Тихо все, — отозвался Драник и распахнул окно.

Могилевский подал ему трос с «кошкой» на конце, который со второго раза зацепился за перила ольшанского балкона.

— Держи крепче. — Драник, сцепив зубы, подал трос напарнику.

Днем они побывали возле дома и прикинули, как действовать. Лидман не обманул, балкон Ольшанского действительно находился рядом с окном лестничной площадки. Их соединял узенький карниз, который тянулся по наружной стене.

— Мне не пройти, — покачал головой щуплый Драник.

— А мне так и думать об этом нечего, — приуныл полноватый Могилевский.