Счастье по Аристотелю

На этом все. Я убрала как анахронизм правило девятое, гласящее, что рабу не свойственна способность решать, и десятое, отказывающее в этой способности женщинам. Аристотель, увы, считает, что у женщин данное умение «лишено действенности» или требует руководящей мужской руки – в зависимости от того, как переводить эпитет akuron. Но скорее всего, Аристотеля можно было бы переубедить – даже в его времена. Среди древних греков всегда были те, кто безоговорочно признавал за отдельными женщинами исключительное умение взвешенно рассуждать. В трагедии Еврипида «Просительницы» афинский царь Тесей благодаря мудрому совету своей матери Эфры принимает единственно приемлемое в сложившихся обстоятельствах порядочное решение. В «Агамемноне» Эсхила об уме и красноречии царицы Аргоса Клитемнестры говорится: «Ведет речь, как умный муж».

У трудов Аристотеля, посвященных взвешенному рассуждению, оказалось большое будущее. Эразм Роттердамский включил рассуждение в круг тем своего популярного сборника Adagia (1500), а несколько десятилетий спустя личный советник английской королевы Фрэнсис Бэкон выпустил трактат «О советчиках» (1597). Аристотелевские идеи, касающиеся принятия решений, снова входят в моду в современных философских кругах. Политологи оперируют ими, оценивая достоинства и недостатки коллективного принятия решений при демократии, а также (на стыке с когнитивной психологией) действие субъективных принципов морально ответственного индивида. Авторы целого ряда блестящих современных философских исследований пытаются дать определение эталонного рассуждающего, но все они, как и психолог Канеман, вторят Аристотелю и сосредоточиваются на свойстве или процедуре, которые Аристотель уже подробно разобрал. Так, например, взвешенное принятие решений в последнее время определяется как оценка задач на основе полной и правильной информации (в том числе, возможно, обретенной в ходе консультации с незаинтересованными лицами). Иногда это означает опираться на прецеденты и опыт, чтобы соразмерить вероятность разных последствий. В другой модели основной акцент делается на уравновешенности интуитивных догадок и суждений принимающего решение.

И наконец, хотя обдумывание и применение на практике правил взвешенного рассуждения довольно трудоемко, оно окупается с лихвой, поскольку вы перестаете беспокоиться попусту. Если вы не можете ничего изменить, необходимость что-то обдумывать и решать просто отпадает сама собой. Если больной неизлечим, врачу нет смысла рассуждать, как его вылечить, – только как облегчить его состояние. Эту простую, казалось бы, истину довольно трудно усвоить, однако она чрезвычайно упрощает жизнь людям с гипертрофированным чувством ответственности. Беспокойство о том, что от вас не зависит, – напрасная трата времени.

Я и сама слишком сильно волновалась за своих студентов в день экзамена, хотя неделями, месяцами, годами делала все от меня зависящее, чтобы они пришли к этому дню мотивированные, подготовленные и вооруженные знаниями. Чем беспокоиться, гораздо полезнее было бы извлечь необходимые уроки и подумать, как лучше подать материал в следующем году. А еще я не один месяц страдала из-за пристрастия дорогого мне человека к спиртному и думала, как ему помочь. Мне понадобилось много времени, чтобы понять: от меня уже ничего не зависит, все исключительно в руках тех, за кого я переживаю.

Бессмысленно пытаться изменить то, что нам неподвластно, например затяжной дождь, который зарядил с самого утра в день вашей свадьбы. Но можно использовать взвешенное рассуждение, чтобы заранее продумать запасной план на случай дождя. Аристотель попросту подыскал бы красивую крытую площадку для фотосессии, снабдил гостей зонтами в тематике свадьбы и не забыл дополнительный баллончик лака для спасения прически невесты.

Глава 4 Коммуникация

Аристотель совершил прорыв, утверждая, что риторика, как и логика, – это нейтральное искусство, которое можно использовать как во благо, так и во зло. На самом деле риторикой должен владеть всякий, кто стремится к счастью: «Если позорно не быть в состоянии помочь себе своим телом, то не может не быть позорным бессилие помочь себе словом, так как пользование словом более свойственно человеческой природе, чем пользование телом»[17]. Человека, обученного риторике, Аристотель сравнивал с практикующим медиком, говоря, что искусный врач владеет всем арсеналом приемов и методов лечения, но не задается целью вылечить всех и каждого. Оратор должен в совершенстве владеть существующими приемами и уметь их применить, но это не значит, что ему удастся переубедить всех без исключения.