Счастье подобно бабочке...(СИ)

Отсюда до Оклуши день пути пешком, на лошади полдня, он наконец-то здесь, совсем недалеко от Оли. Но почему же радость долгожданной встречи разбавлена нешуточной тревогой, и почему он нервничает так, что сердце бьется, как безумное, и руки холодеют? В столице все казалось просто и понятно, приедет, заберет Оливьера - и на корабль, но вот теперь, когда осталось лишь преодолеть последние разделяющие их версты, уверенность в счастливом воссоединении с любимым развеялась, как утренний туман.

Прошло почти полгода с той поры, как он последний раз сжимал Оли в объятиях и говорил о том, что любит. В себе и своих чувствах Ригель был уверен, но что на этот счет думал его омега? В день расставания Оливьер был уверен, что у них нет будущего. Парень тогда прощался навсегда, поэтому и разрешил себя любить, он и смотрел, и говорил, и вел себя, как перед вечным расставанием, а он, Ригель, дремучий идиот, молол ему такую чепуху, в которую Оли наверняка не верил…

Как он тут жил, в чужом краю, среди чужих людей, особенно когда узнал про свадьбу с Хьюго? Наверняка, ему было безумно одиноко. А может быть, Ригель слишком самонадеян, и Оли в самом деле встретил тут, в Оклуши, на краю земли, кого-то, кто согрел его и успокоил, кто дал надежду на любовь и счастье?

- Да что я как подросток, в самом деле! - озлился Ригель на себя. - Пока сам не увижу, не спрошу, я никому и ничему не стану верить! Юл, где ты, Юл? Возьми с собой еще двоих, мы выезжаем.

- Ты все-таки решился ехать за своим омегой, костоправ? Вот же упрямый ты осел, я никогда еще таких не видел! Подумай еще раз, зачем тебе чужой мальчишка, который неизвестно чем тут занимался это время? Может уж замуж выскочил, а ты приедешь на посмешище всему народу. Смотри, какой большой корабль, полный товаров. И муж твой редкостный красавчик, все бросил и поехал за тобой на край земли. Чего еще для жизни надо?

Бывший разбойник говорил отрывисто, бровь нервно дергалась, но Ригель сам был весь на взводе, поэтому не замечал его нервозности, а только разозлился.

- Опять ты за свое! Ну сколько можно об одном и том же? Раз я уже не граф, так можно мне дерзить? Я говорил тебе еще в столице, что ты мог оставаться у Онисия на службе. Но раз решил ехать со мной, так придержи язык! Иди седлай коней и уложи поклажу, пока я попрощаюсь с Хьюго и капитаном…

- Постойте, граф! - отчаянно воскликнул Юл, бросаясь наперерез. - Послушайте меня! Вам незачем ехать в Оклуши! Я все вам расскажу, простите, что не сделал раньше. Сына Филлипа Рю там больше нет! Для вашего же блага я не говорил вам правды! Но час настал, и вы должны все знать!

- О чем ты говоришь? - Ригель, еще пылавший гневом, не сразу смог вникнуть в ужасный смысл того, что выкрикнул в запале Юл. - Как это Оли нет? Что ты еще придумал, идиот?

- Он прыгнул с моста в реку. Утонул. Его там больше нет. Вам незачем туда… - Юл тяжело дышал, правда далась ему с большим трудом. - Я не решился вам сказать в столице, боялся, натворите что-нибудь… Хозяин, вы в порядке? Я принесу воды, сейчас, один момент!

- Не надо мне воды, - чуть слышно прохрипел Ригель. - Не надо ничего. Оли… с моста… Не может быть! Зачем ему прыгать в реку? Ты это выдумал, чтоб не пускать меня в Оклуши, идиот?

Схватив великана за грудки, он затряс его, слово тряпичную куклу, неосознанно пытаясь заглушить взрывом гнева овладевшее им отчаяние, потом так же неожиданно оставил Юла и медленно сполз на пол.

- Рассказывай, - глядя в пустоту, обреченно прошептал он, - все по порядку. Рассказывай мне все, что утаил, мерзавец! Как ты посмел скрыть от меня, что Оливьер погиб? Как ты посмел мне врать, глядя в глаза?

Юл что-то начал говорить, но все слова проскальзывали мимо. Ригель не мог сосредоточиться, не мог поверить в то, что Оли больше нет. Он прыгнул в реку, почему? Узнал о свадьбе и не выдержал предательства и лжи? Так это он, Ригель, его убил? Свою единственную на земле любовь?

Он замычал, так страшно и протяжно, как раненый смертельно зверь, и Юл всерьез перепугался. Он замолчал на полуслове и куда-то прыгнул вбок. Ригель отметил это равнодушно, застыв как восковая кукла. Шок оглушил его и парализовал, мозг счел страдание безмерным, поэтому и отключил сознание, а вместе с ним и боль, что Ригелем сейчас владела. На смену ей пришла апатия, она заполнила его всего, и это было благо и спасение, иначе он не выдержал бы и свихнулся.

Через минуту в нос ударила вонь снадобья, к губам прижалась склянка с ледяной водой. Он не хотел воды, но Юл заставил выпить. Ригель глотнул, по горлу прокатился холод, и он почувствовал себя живым. Разжал кулак, на поцарапанной ногтем ладони проступила кровь, ранку заныло, защипало. Ригель тряхнул рукой, уже осознанно взглянул вокруг, мучительно, прерывисто вздохнул, потом схватил Юла за волосатое запястье.

- Рассказывай, чего ты замолчал! Мой Оли утонул из-за меня? Я виноват в его кончине?