Счастье со второй попытки

– Я должен был знать, – упрямо настаивал Данте. – Какой же я брат, если я не знал о том, что он ненавидит свою жизнь и так несчастен?

– О, Данте, мне очень жаль. Но в этом нет твоей вины.

– Если бы я был настоящим братом, он, возможно, пришел бы ко мне за поддержкой. Но он не сделал этого. – Опустив глаза, Данте, казалось, только сейчас увидел изящную руку, сжимавшую его запястье.

Он резко отстранился, и сердце Беатрис сжалось от боли. Она почувствовала себя беспомощной, потому что не могла помочь ему избавиться от тяжести вины, затаившейся в его темных глазах. Но она должна была постараться.

– Твоей вины нет в том, что он несчастен, и ты никогда не мог принимать за него решения, Данте. Он сам сделал свой выбор.

– О да. Я тот человек, на кого можно положиться, – с издевкой произнес он. – Мой брат взывал о помощи, молча молил о ней, но я был слишком занят самим собой. Эгоистичный подонок.

Беатрис вновь взяла его за руку, и он не отдернул ее.

– Ты говорил с Карлом об этом? – спросила она, беспокоясь о том, что слишком сильно давит на Данте. – Ты интересовался его чувствами? Рассказывал ли о своих?

Беатрис уже знала ответ. Данте никогда не говорил ей о своих чувствах, и, скорее всего, он вскоре пожалеет о том, что раскрылся перед ней.

– Нет, мы не говорили об этом, – ответил Данте, подумав о сообщении, хранившемся в его телефоне. В этом сообщении брат сказал все, что хотел сказать, и с тех пор никто из них не заводил разговор об этом.

– Может быть, тебе надо… – Беатрис умолкла, и сердце ее сжалось от боли, когда она взглянула на него. – Поговорить с ним? И поговорить со мной?

– Я всегда жил для себя. Я не тот, кто тебе нужен…

– Ты мой мужчина, мой муж.

– Что ты делаешь, Беа?! – воскликнул он, когда она, подняв его руку к своим губам, поцеловала ее.

Она почувствовала, как напряглись его мускулы, и, отпустив его руку, пригнула к себе его голову. Ей хотелось сказать: «Вот мое сердце, Данте, позволь мне любить тебя», – но вместо этого произнесла:

– Давай займемся любовью, Данте.

Он не мог отказать ей. Не хотел.

Из груди его вырвался стон, и он прижал ее к себе. Губы их слились в поцелуе, а языки сплелись. В огне страсти сгорели все их переживания, осталось лишь одно жгучее желание.

Лишь ее пальцы были холодными, когда она, проникнув под его рубашку, погладила его живот и стала расстегивать брюки.

Он поцеловал ее гладкое обнаженное плечо и стянул струящийся шелк с другого. Платье белоснежной волной упало к ее ногам.

Обняв ее за талию, Данте отстранил ее от себя, чтобы полюбоваться ее роскошным телом. Золотистую кожу и гибкие очертания фигуры скрывали лишь бюстгальтер без бретелей и узенькие трусики.

– Ты похожа на богиню, – выдохнул он.

– Я чувствую себя женщиной. Именно ты пробудил во мне это чувство, Данте.

Ни слова не говоря, он подхватил ее на руки и понес в спальню. Беатрис прижалась к его обнаженной груди. Сегодня он был очень нужен ей, как и она была нужна ему. Возможно, Данте не любит ее так, как она его, но она возьмет все, что он сегодня ей даст.

Данте готов был дать многое. Его прикосновения пробудили в ней желание, разожгли страсть. Когда он снимал с себя рубашку, она поцеловала его грудь, ощутив солоноватый вкус его кожи, а он, обхватив ее лицо ладонями, с жадностью поцеловал ее, изнемогая от желания.

Когда ее нежные соски уперлись в его твердую грудь, она поняла, что Данте успел снять с нее бюстгальтер.

Ее ноги раздвинулись под его ласками, и Беатрис тихо застонала, когда он погладил ее чувственные влажные складки своими искусными пальцами.

Она сходила с ума от желания ощутить его внутри себя – в той глубине, куда не проникал никакой другой мужчина. Данте дразнил ее, лаская, но, наконец, сильным толчком вошел в нее, и она, застонав, выгнулась навстречу ему. Обхватив ногами его талию, Беатрис почувствовала, что они слились в единое целое, и это было сказочное ощущение.

Когда она достигла оргазма, ей показалось, что сейчас она рассыплется на кусочки – столь острым и пронзительным было это ощущение. Но она не рассыпалась, и это было чудо. Купаясь в волнах наслаждения, охвативших ее, Беатрис забылась в блаженстве.

Данте лежал на ней, тяжело дыша, желая продлить эту близость. И Беатрис, обняв его за плечи и притянув к себе, прошептала:

– Мне так хорошо сейчас, хочу, чтобы это продолжалось целую вечность…

Поцеловав ее, Данте прижал ее голову к своей влажной груди, и так они лежали, соединившись, до тех пор, пока она не ощутила, как его член в ее лоне наливается силой.

Она заглянула ему в глаза.

– Ты пробудила во мне желание, сага.

– Ты пробудил во мне ненасытность.

Позже ночью они снова занимались любовью, уже медленно и с бесконечной нежностью, с наслаждением исследуя тела друг друга. Малейшее прикосновение нежных рук Данте заставляло трепетать ее тело. И каждое прикосновение пробуждало в ней такие чувства, что ей хотелось плакать от счастья.

После глубокой разрядки ей потребовалось много времени, чтобы вернуться с небес на землю.

Неужели в экстазе она кричала: «Я люблю тебя», снова и снова, или это ей только мерещилось?