Счастье в мгновении. Часть 3

Питер, закусив нижнюю губу, кажется, понимает, в чем дело и сообщает ласково:

— Дорогая, правда, нам стоит кое-что обсудить с братом тет-а-тет.

— Уговорили! — без возражений мягко отвечает она. — Поступлю, как и Милана, полежу в ванне перед насыщенным днем. Джексон, не забудь передать ей мои слова!

— Да-да, — тихо отзываюсь я, прислушиваясь, не выключилась ли вода, используемая Миланой. Она ничего не должна узнать до полуночи.

Ритчелл выходит, Питер закрывает за ней дверь и, выключив камеру, шепчет:

— Говори, что хотел.

Прислонив динамик ко рту, медленно, с расстановкой тихо произношу:

— Извещаю тебя о своем намерении. В двенадцать ночи мы отлетаем с Миланой, Тайлером и охранным составом в Нью-Йорк, адрес сброшу сообщением. Отца не предупреждал, но сделаю это уже по прибытию в США. Документы нам сделали.

Длится бесконечная минута молчания.

— Мы же говорили с тобой, что это провальный план, не так? — довольно спокойно рассуждает он. «И он туда же».

— Питер, другого нет.

— Меня интересует одно: как ты смог уговорить Милану на этот шаг?

Я мнусь, но все же быстро бросаю правду:

— Она не знает.

Нецензурно обругавшись, что было ожидаемо, он гласит:

— Мать твою, Джексон! Ну куда тебя несет! Ты мог хотя бы дождаться меня и отца?

— Времени нет, Питер, — со вздохом изрекаю я. — Брендон требовал решения. И я его принял. Я улечу куда угодно, лишь бы спасти ее и себя. Правда, пока ни одного звоночка от него не поступило.

Долгий-долгий выдох слышится в трубке.

— То есть ты похищаешь мою сестру и увозишь ее на край света? Но что изменится-то с этого?

Еще один раздражитель.

— Питер, не драматизируй. Никто ее не похищает, в конце концов я ее парень и могу делать все, что угодно! — уверенно восклицаю я.

— Не говори чепухи! Даже я, почти муж Ритчелл, но не считаю, могу делать с ней всё, что угодно. — «Умный нашелся». — Иди к Брендону!

— Вы сговорились с Тайлером, что ли? — уже бешусь я. — Я не буду этого делать! Мне хватило всех разговоров с ним!

— Черт побрал бы тебя! — ругается Питер. — В каких только руках жизнь моей сестры… Только, если с ней что-то случится, отвечать головой будешь ты! — командует он весьма суровым тоном.

— Питер, а где поддержка, черт? И ты думаешь, что ты говоришь? Поразмысли своей писательской башкой! Ежели я ее забираю, то значит, я защищаю её, наверное? А не просто так в игры играю.

— Слишком опасные игры, Джексон! — порицает меня Питер и через пару секунд прибавляет, словно с угрозой: — Оповещай меня каждый час. Я буду всё время на связи.

Задумавшись о том, когда мне сказать Питеру про Ника, ждущего встречи с ним, рассчитав, что подходящим временем для этого будет их приезд, машинально отвечаю, завершая вызов:

— Премного благодарен…

Он кидает:

— Жду извещений.

Искусив всю губу, пребывая с самого утра в слабонервном состоянии, во тьме разума, я беру лучшее средство для устранения беспокойств — книгу и на четверть часа углубляюсь в чтение.

Глава 33 Джексон

Предупредив Милану о том, что задержусь, чтобы поговорить с Беллой, она, полностью поглощенная в то, чтобы немедля осуществить прогон сценария дефиле и подготовить свой образ, несется со скоростью вперед, оставив мне без лишних слов кроткий поцелуй в губы.

Стоя неподалеку от охраняющей меня бригады во главе с Тайлером, я вливаю в сердце успокоение той мыслью, что уже в полночь я не буду зависим ни от какого-то контракта, Брендона, его больной дочери и улечу с Миланой, осознавая, что её рука покоится в моей.

Переступая с ноги на ногу, в нервотрепке, раздражённо стиснув зубы, я слышу за спиной томный женский голос.

— Джексон! О, Джексон! — Находясь в состоянии экзальтации, Белла разводит телячьи нежности, обнимает, прижимаясь лбом к моей груди. В отсутствии бурных эмоций я непринужденно здороваюсь с ней, с деланой улыбкой, не выражающей взаимного ответа на ее открытые чувства. — Боже, я так тосковала, дорогой! — Я стараюсь отстранить ее от себя, отвергая сладкий дар, сворачивающий в узел желудок, желающий выбросить наружу рвотные судороги, и медленно отвожу от себя женские длинные, сиреневые коготки, цепляющиеся крепкой хваткой в мою повседневную одежду. — Ты бы знал, как я обрадовалась твоему сообщению! Любимый мой! Любимый!

Осчастливенная раньше времени, наскоком признается, как неистово ждала этого дня и уповала над скорейшим свиданием. Ох уж эти героические мечты юности! Но, увы, сердце ее вынашивает бесплодную блажь.