Счастье в мгновении. Часть 3

— С мистером Ником заходим… и… дверь открыта, в доме небольшой бардак, но замок в порядке… он сделал ключи! Понимаешь, он сделал ключи! Он знает, где мы! Он всё знает! Что-то затеял этот миллиардер!

— А ты стал нервозным и рассеянным, — комментирует, глядя на меня. — Дыши ровно. Убедительного доказательства правоты, что вскрыл квартиру Гонсалес, у нас нет. Что я и говорил тебе — вам нужно назначить встречу. Единственное спасительное средство. В твоём случае нет справочника, который открыл бы, увидел нужное, и всё бы встало на свои места. А так ты только оттягиваешь неизбежный конец. Посуди сам. Тягостное беспокойство будет каждый раз, если где-то мелькнет его тень или звук голоса, предвещающий опасность.

— Сколько можно говорить об этом! Да как ты не можешь понять, мы должны срочно перебраться в другое место! А если он снова нагрянет сюда? Мистеру Нику запрещены любые тревожные события. — Я упоминаю, чем предостерегал меня Николас. — Едем! Скажи, куда только, прошу!

Резким движением он продвигает свой стул ко мне.

— Излишняя паника ни к чему! Прими спокойное положение тела! — с принуждением высказывает Тайлер, залпом до этого осушив стакан с водой.

— Как же ты не понимаешь… — Я быстро провожу ладонью по волосам. Нервные пальцы шарят по столу, будто ищут что-то.

— Ты же знаешь, что это не вариант, он не лишит тебя зависимости от Брендона. Результаты от бегства могут быть необратимыми. Ничего не остается тебе, как только пойти ва-банк и попытаться обдумать предложенные им условия. Но не применяя ложь.

— Тайлер, пойти ва-банк? Я не могу так рисковать, да я не спорю, я был готов отдать себя на растерзание несколько дней назад, но пока не соединю дочь с отцом, пока не придумаю, как защитить её, то не отдамся вот так ему, — произношу уже с оттенком гнева. — Если он нашел меня, то и найдет Милану! Спасемся только уездом! Черт, ещё эта свадьба! — Далее громко отпускаю нецензурное слово.

Он повторяет на мой протестующий жест.

— Не выкидывай глупости! Я тебе ещё раз говорю, нужно иначе решать проблему! А не бежать от нее, как черт от ладана!

В дверях бесшумно появляется Ник. Боязливое смущение, проносящееся по его лицу, непохоже на него. Мы непроизвольно замолкаем. Обнаружив некоторую растерянность, от двух незнакомых друг другу людей, я сам представляю Тайлеру своего ближнего, проживающего со мной.

Я встаю, чтобы освободить ему место, но он рукой указывает, что не нужно, и я остаюсь. Но поднимается Тайлер.

Что за неловкость при первом общении с человеком! Кем бы мы ни были, когда бы и где это ни было! В наш рот словно налили жидкость; мы взяты страхом, что если скажем хоть букву, то нас обсмеют, и впечатление о нас сразу же испортится. А как жидкость чуть уйдет, как только души обоих раскроют двери, то и язык вступает в бой.

Ник смотрит куда-то вниз, обращаясь к рукам, ногам, полу.

— Так вы тот самый человек, о котором я премного наслышан? — Тайлер берёт инициативу первым завязать знакомство и спустя секунду подкрепляет прежнюю фразу уточнением: — Ваша дочь просто прелесть!

«За это время мы встречались с Тайлером в офисе, с Ником им так и не удавалось лично поговорить».

Он поднимает голову и его сонные глаза улыбаются. А как засветлело его лицо, как кто-то чужой заговорил о его дочери.

— Приятно слышать… Я уже подумал о… — Нику взбрело в голову, что Тайлер коснулся болезненной темы.

Внезапно он заводит разговор совершенно невзначай:

— Дочь, дочурка, — он не в силах совладать с волнением, — она у меня такая. Она ощущает смысл жизни лишь, когда осознаёт, что нужна другому. Щедро отдаёт свою душу другим… Обретшая способность сочувствовать людскому горю делает её ценным даром, существующим на планете. — От первоначальной скованности, кажется, не остаётся и следа. — Вы же знаете, на что она пошла? Вы же слышали о моей дочери? На что решилась, моя Миланка?

Тайлер утвердительно кивает и задерживает взгляд на его слегка мандражирующих руках. Он тактично умалчивает о сущности нашей беседы, без единого слова о Брендоне.

Ник нащупывает очки в кармане и, водрузив их на нос, подсаживается к нам за стол.

— У неё ваша улыбка. — Искренность Тайлера моментально завоёвывает душу Ника, и тот, у которого заблестели глаза, говорит:

— Когда имел опыт в психологии, хоть я и не дипломированный психолог, но общался за годы со многими людьми, то могу с точностью определить человека с первого взгляда, с первого слова… Я вижу вас насквозь. Вы хороший человек… Джексон рассказывал, сколько вы сделали для него, для дочери моей… Тайлер, что мне сделать, чтобы…

— Это излишне, Ник. Ничего не нужно. Точно так же и я могу сказать о вас. Более того я тоже имел такой опыт.

Ник не совсем понимает и чуть сдвигает брови.

— Так и я психолог, — поясняет он.

И уже через час, слово за слово, оба разговаривают так, как хорошие друзья, будто меня и вовсе здесь нет. Психология их объединила. Но ведь мы не решили самого главного. И пока они приобщаются друг к дружке, неспокойные мысли беспорядочно проносятся в голове сидящего, как провинившегося. А может и без «как».