Счастье в мгновении. Часть 3

— Милая, твой бывший парень легкий противник, с ним легче разобраться. Но одну я тебя не допущу к нему! — восклицает он, прерывая мои думы.

— Не будь так уверен в этом, — мягко отвечаю я и добавляю грустным голосом, чувствуя при этом за собой вину: — Пока и некуда допускать. Даниэль пропал.

— Как это пропал? — недоумевает он, свернув резко направо.

Я решаю все рассказать.

— С момента нашего приезда я не могу до него дозвониться. Он не заявляется домой уже несколько дней. Родные волнуются. Я хотела тебе сказать об этом, но… не стала…

Джексон с минуту молчит.

— Гарантирую, с ним всё хорошо. Матерям (да и отцам) свойственно усиленно переживать за своих детей, поэтому…

Перебиваю печальным голосом:

— У него их нет.

Джексон снижает скорость автомобиля, издавая вздох, словно в один миг его сердце оборвалось.

— Что с ними произошло? — с меланхолией интересуется он.

— Погибли в авиакатастрофе, — отвечаю и раскрываю ему правду о его жизни, которую знал лишь Питер.

Он делает нахмуренное лицо и страдальчески зажмуривается, будто пытается отогнать непрошеные воспоминания.

— Мне искренне жаль его. Мне известно, что есть жизнь без одного родителя, а в его ситуации… — Он резко приумолкает.

— Поэтому я и просила тебя быть снисходительным к нему и дать мне возможность поговорить с ним наедине… — умоляюще произношу я.

Но его доброта и сострадание снижают обороты.

— Если бы кто-то не хотел причинить ему морального и физического зла, то да, но все иначе, поэтому нет, — укоризненно провозглашает он.

— Но, Джексон!.. — подаюсь в его сторону, вытягивая шею.

— Моя горячо любимая, а ты не думала, на что мне жизнь, если не будет тебя? — Его сокрушенный, глубоко трогательный голос пронизывает меня.

— Тоже самое могу и я сказать тебе.

— Обещаешь, что не поедешь к нему одна?

Что я могу ответить, если это важно для моей любви? Только согласиться.

— Постараюсь.

Проходит пять минут.

— Я попытаюсь попросить помощи у Тайлера, он поможет разузнать, что за враги у Даниэля, и где он может быть.

— Я буду благодарна тебе, Джексон. — Его бабушка и дедушка обрадуются и, быть может, это подарит им лучик надежды на то, что с ним действительно ничего не случилось.

Я решаю начать говорить о своих происшествиях:

— Я ушла из дома, поругалась с матерью, забрала вещи и…

— Я так и понял по твоему голосу. Я же всё чувствую, помнишь? — Смотрит на меня и светлеет лицом. Я широко улыбаюсь, озаряясь исходящим от него светом. — Она продолжает отпираться?

— Джексон, она перешла всевозможные границы, считает всех в округе предателями, поругалась с мужчиной, Марком, я рассказывала тебе про него… Все это время я тешила себя пустыми иллюзиями, считая, что она свыкнется со временем с тем, что мы вместе. Мама все еще носит в сердце всепожирающую злобу и твердую ненависть к твоей семье.

— Она угрожала?

Я киваю, перебирая ее слова вслух:

— «Если ты уйдешь сейчас, то я сделаю все, чтобы разлучить тебя и эту тварь, которая прилипла к тебе. С завтрашнего дня буду искать способы связаться с семьей Гонсалесов, сообщу родителям его наивной девушки, чтобы отвели ее от такого изменщика…»

Джексон уставляется на меня, стиснув зубы, поигрывая желваками.

— К чертовой матери бы их всех послать! — огрызается он и небрежно добавляет: — Против нас весь мир! — стукает по рулевому колесу. — В ней воспалилась страстная жажда причинять страдания другим. Ярость не дает ни минуты покоя. Она пылает изощренной жестокостью по отношению к нам.

С опущенной головой поглядываю на свои сплетенные руки.

— Да, но… — уныло бормочу я. — Джексон, если моя мама против нас, это еще не означает, что против нас весь мир.

Он объят страхом, что родители Беллы узнают раньше о нас, чем сама Белла? А что, если в этом и выход? Если он не сможет признаться, так пусть моя мама сделает это за него.

— Я в замешательстве, как огородить тебя ото всего… — с горечью признается он, снизив тон голоса, но я вижу, что его рассудок переваривает другие мысли.

— Джексон, проблемы образуются потому, что мы не идем на искупление, мы признаем ошибки, только говоря о них друг с другом, но пока ни Белла, ни Даниэль не знают всей правды. И поэтому, сделав один шаг вперед, к любви, мы одновременно делаем два шага назад.

— И что ты предлагаешь? — незлобно сетует он. — В один прием отрезать им мысль, что мы любим и рождены друг для друга?

Я пожимаю плечами, вздыхая:

— Я не знаю, как лучше, Джексон, но я устала от того, что мы живем на краю лжи. Пусть даже так, — указываю рукой. — Может, хоть камень с души опустим.

Перейдя к теме беседы о наших счастливых Ритчелл и Питере, готовящихся к свадьбе, настроение начинает улучшаться.

Между разговором Джексон сообщает:

— Мы почти доехали до малоизвестного места. Я снял нам квартиру, это не роскошь, но для первого времени подойдет. Будем вместе жить… — я успеваю распахнуть врата радости в своем страдающем сердце, ведь это моя мечта жить с ним, — …но до тех пор, пока не разберемся со всеми проблемами и не переедем в Нью-Йорк.

Радость миновала.

Не переедем в Нью-Йорк?

— Не перее… что? Куда? — расширяю глаза от изумления, снимая ремни безопасности.