Счастье в мгновении. Часть 3

— А как же я? — Он игриво улыбается, подбадривая. Нежность и любовь светится в его глазах. — Я же тоже тут, — указывает благоговейно слегка влажной рукой от невысохших капель воды после душа в область моего сердца.

При свете звезд, с неизъяснимой чистотой произношу:

— Ты всегда будешь здесь… — делаю паузу, обдумывая красивую мысль, — ты единственный, кто смог прикоснуться ко мне не только губами, но и сердцем.

— Моя малышка знает, как сделать так, чтобы от каждого слова у меня нарастали мурашки… — с мечтательным выражением лица доносит он. Кровь прихлынула к моему сердцу от звука его голоса, катящегося по телу. — Моя любовь так повзрослела.

Я шуточно закатываю глаза.

— Я не о том, о чем ты подумала, — улыбается он, — любовь в широком смысле слова. — Он усаживается в другое кресло, возле меня, ухватывает, но уже с крепкой силой, мою ладонь и соединяет наши пальцы. Я всматриваюсь в его глаза, в его обжигающий взор. — Запомни, родная, пока я держу твою руку, ты в полной защите, ты со мной, — такими словами он проникает в мою душу, очень глубоко.

Луч луны освещает его лицо. Тяжелый вздох вырывается из его груди.

Включая песню Somebody Desperate From «Cyrano» Soundtrack The National, он спрашивает:

— Помнишь те слова, которые я сообщал тебе в Милане, на башне?

Это были самые трогательные слова во всем мире.

— «…когда время, отданное нами Вселенной, иссякнет, то я и на небесах буду всегда держать твою руку…» — молвлю я с благоговейным трепетом.

Он сильнее сжимает мою ладонь.

— Я обещаю, мы справимся со всем, что уготовила для нас Вселенная. Не зря же она так потрудилась, разрисовывая нам тропы, на одной из которой встретились мы и полузабытые чувства в одно мгновение оживились… Значит, она верит в нас…

— Моя любовь к тебе не знает границ, — с блестящими глазами проговариваю я, улыбаясь широко-широко. Тяжесть в груди тает.

— Но я тебя люблю все равно больше! — любовно усмехается он, твердо произнося мысль.

— А вот и нет! Я до бесконечности и обратно.

— Не-а, моя зеленоглазка, — мотает, смеясь, головой, — я люблю тебя больше, чем ты сможешь себе представить! — Он подхватывает мой ночной юмор, почти утренний. — Больше, чем бесконечность, больше, чем вечность за пределами видимого и невидимого, существующего и несуществующего. Как говорил Фрэнсис Скотт Фицджеральд: «Никакое пламя или шквальный ветер не в силах разрушить то, что человек хранит в потаенных уголках своей души»16. А в этих уголках — ты и только ты.

Его бархатистый голос касается моей кожи.

— И мое сердце, ослепленное любовью… — его голос чуть срывается, — …верит, что, чтобы не встало между нами, мы обручены с тобой корнями. — Я смотрю на него, и у меня нет слов, чтобы ответить… — Твои глаза сейчас так светлы. Я хочу их видеть такими чаще!

— Они светлы, так как излучают счастье, — под звездной пеленою, слагаю я.

— Я тебе никогда не говорил. В тот день, когда я увидел тебя спустя почти тысячу пятьсот пятьдесят один день, проведенный не вместе, первая мысль, что пришла в мою голову была такой: «Я недостоин этой идеальной женщины». Я поклялся, что сделаю всё, лишь бы ты простила меня за те часы, что я не был рядом с тобой. Я предал тебя и себя. Когда нам было пятнадцать, мы забрались на крышу одной из высоток и под падающую звезду загадали, что никогда не расстанемся. Я не сдержал обещание. И… я считал, что без меня ты будешь счастливее… На каждый твой день рождения я желал, чтобы ты встретила достойного мужчину, была окутана и согрета любовью… Иногда я приезжал в Мадрид и искал тебя среди прохожих, прогуливаясь по улицам… И все думал, что же я скажу тебе при встрече, представлял, какая ты, такая же красивая или стала еще прекраснее… Однажды, наверное, тогда я совсем спятил, я подумал, что это ты, покупающая в ювелирном магазине серьги, но я обознался и меня посчитали сумасшедшим, когда в спину той девушке я сказал: «Милана, я так долго ждал…» И ждал, и не ждал, я боялся перевернуть твой теперешний ритм жизни. Каждую ночь я искал тебя на небе… Моя душа была подобна безмерному, ледяному, вселенскому вакууму, в котором царила вечная ночь. А когда нас то и дело кто-то сводил такими забавными путями, мы уходили сами и каждый раз возвращались друг к другу, я понимал, что моя любовь стала надеждой. Если нам суждено сгореть, то мы сгорим вместе. Как бы я не старался забыть тебя, невозможно забыть о любви, которой дышит каждая клеточка… — Его монолог, как искра, зажженная огнем, пронизывает меня.

Несколько капелек из глаз сползают по моим щекам.

Я делюсь с ним, как ждала его, что однажды он приедет ко мне, я распахну дверь и увижу его, но этого не было и я смирилась с тем, что у него другая жизнь, в которой не было места для какой-то простой девушки Миланы Фьючерс.

— Счастье в мгновении, любимая?