Счастья и расплаты (сборник)

Я сделался «любимцем Сталина»
лет девятнадцати, когда
шушукалась об этом сдавленно
вся цэдээльская среда.
Литературные все лисоньки,
критическая волчарня,
теперь меня почти облизывали,
за хулиганство не черня.
В рубашке с украинской вышивкой,
плюя на этот лисий труд,
уже давно из школы вышибленный,
был принят я в Литинститут.
И при всеобщем опасательстве,
хотя я был так пацанист,
мне выдан был билет писательский
от страху недооценить.
А как все это получилось-то?
Я в ССП,
          еще никто,
речь двинул перед палачищами,
не сняв дырявого пальто.
Любя глазами все, что движется,
я, изучив борьбы азы,
пришел на обсужденье книжицы
с названием «После грозы».
Но автор из гробокопателей
и враг поэзии любой
был прозван «автоматчик партии»,
и кем вы думали? Собой.
Разоблачая, был как в мыле он,
пот лил с него аж в пять ручьев.
Да кто же был он по фамилии?
Сейчас забытый Грибачев.
И я его уделал точечно
без всяких личностных обид,
как у других он лямзит строчечки,
а после авторов гнобит.
Его боялся даже Симонов,
Фадеев хил был супротив,
а я его так раскассировал,
вмиг в клептомана превратив.
И тут пошла гулять легендочка
за моей худенькой спиной,
шепча, как девочка-агенточка,
что Сталин якобы за мной.
Что срочно он звонил Фадееву,
и я был вмиг доставлен в Кремль,
вел себя чуть самонадеянно,
но в целом вождь меня пригрел.
Сказал, стихи послушав до ночи,
когда мы даже обнялись:
«В Иосифе Виссарионыче
был вами найден спецлиризм».
Ах, ты моя Россия-Азия,
где сплетен полные мешки!
Неисчерпаема фантазия —
и анекдоты, и слушки.
И зависть вроде озверелости
так вдохновляет на вранье,
когда не верят просто смелости
без разрешенья на нее.
С усмешкой ядовито-сахарной
шептали, что защищена
какой-то, выше Божьей, санкцией
моя прикрытая спина.
Не приходило даже в голову
и обладателям седин,
что был я со спиною голою
совсем-совсемушки один.

5 января 2012

Из почты

Я получил ошеломившее меня письмо, отправленное мне 20.12.11 из Девона, Англия, несмотря на адрес типа «На деревню дедушке» – Поэту Евтушенко, Университет города Талса, США, и добралось оно до меня почти через месяц. В нем было мое письмо, написанное мной от руки ровно полвека назад Винстону Черчиллю, наверняка прочитанное им, но, видимо, не отвеченное. К нему была приложена записка от посланца: