Счастья хватит на всех

Можно было сомневаться в чём угодно, отрицать любую негативную информацию о Всеволоде Алексеевиче, находить оправдания любым сомнительным фактам о нём. Но смотреть на синеглазого Кирюшку, верящего в папу-лётчика и улыбающегося улыбкой Туманова, было невозможно. И «папа Сева», всё понимающий, самый добрый, самый идеальный отец, которого могла себе придумать в её собственном детстве Сашка, сполз с пьедестала уже навсегда.

Были и менее драматичные, хотя и крайне неприятные эпизоды. Однажды она тёрлась за кулисами большого песенного фестиваля, уже сама не понимая зачем. Скорее по инерции. Тоня добыла лишний пропуск, звала «потусоваться», посмотреть на артистов. Как будто ей нужны были те артисты. Но на фоне очередной затяжной московской зимы так хотелось праздника, и Сашка согласилась. Всеволод Алексеевич задерживался, коллектив приехал раньше него, и Сашка с Тоней гуляли по длинному закулисному коридору, обсуждая темы, далёкие от шоу-бизнеса. И вдруг появился Туманов. Глаза горят, пальто распахнуто, по коридору не идёт, а летит. А рядом с ним летит девушка лет на пять моложе Сашки, то есть совершенно девчонка. Юбочка едва прикрывает попу, шубка едва дотягивает до юбочки, каблуки такие, что она буквально висит на локте у Туманова, чтобы не свалиться.

— Ну что там у нас? Когда мой выход? — вместо приветствия бросил Всеволод Алексеевич Тоне, разумеется, не обратив на Сашку никакого внимания.

— Через четыре песни, — не моргнув глазом отрапортовала Тоня. — Пойдёмте на грим.

— Пошли. А это Лесенька, моя племянница, — счёл нужным пояснить Туманов. — Посмотрит моё выступление. Не обижайте её мне, смотрите! Ну, я пошёл гримироваться. Лесенька, жди меня тут.

И на прощание хлопнул захихикавшую Лесеньку по попе так, как порядочные дядюшки явно племянниц не хлопают. Да и не было у него никаких племянниц, как не было братьев и сестёр, уж биографию-то его Сашка знала назубок.

Медленно, по кусочкам рушился образ, и Сашка всё реже ходила на концерты, а если ходила, то отказывалась от приглашений за кулисы. Вела по инерции его сайт, заглядывала на форум, прочёсывала Интернет каждое утро, чтобы убедиться — жив, здоров, работает. Если Интернет ничего насчёт Туманова не сообщал, писала или звонила Тоне, чтобы получить ту же информацию — жив, относительно здоров. Это самое главное. Она старалась себе почаще об этом напоминать. А соответствовать чьим-то придуманным идеалам Всеволод Алексеевич, равно как и любой другой человек, не обязан.

От образа остался только голос. Хотя нет, и он исчезал, неизбежно старея вместе со своим хозяином. И уж тут Всеволод Алексеевич точно не был виноват. Он всё чаще прибегал к фонограмме, за что его пытались осуждать на форуме другие поклонники. Которым Сашка, злобный цербер его сиятельства в Интернете, безжалостно затыкала рот. Потому что знала, как на самом деле сейчас звучит его голос, и увы, он слишком мало походил на тот, что переворачивал душу в детстве и спасал от всех возможных бед.

* * *

А может быть, всё дело в голосе? Да, наверное, в нём. Вначале был голос. Мы ещё не успели добраться до тела, приблизиться к нему настолько, чтобы почувствовать энергетику, чтобы произошли все те химические процессы, которые заставляют делать глупости и мечтать о несбыточном, нереальном или просто неправильном. Да и слишком мы были малы тогда. Сводил с ума голос, звучащий из наушников и дешёвых колонок.

Как рассказать вам о голосе? Его надо слышать. Нет, прошу вас, только не сравнивайте с тем, что вы слышите сегодня. Компьютерная обработка — она всё убила. А у Всеволода Алексеевича был шикарный звукорежиссёр. Мне иногда казалось, Туманов может просто напеть ему алфавит, а звукорежиссёр соберёт из него любую песню. Он и спустя десять лет после исчезновения того самого, настоящего голоса, мог сотворить вполне приличную фонограмму.