Счастья хватит на всех

— Доктор, а завтрак мне полагается?

Сашка усмехнулась, порядок, жить будет.

— Непременно, Всеволод Алексеевич. Схожу узнаю, что у нас сегодня в меню. Побудете в одиночестве или сестру позвать?

Покачал головой.

— Не надо сестру. Подожду вашего возвращения.

Ну конечно, когда светло, уже нестрашно. И слава богу.

После завтрака и утренних лекарств пришлось пустить к нему Рената. А что Сашка могла сделать? Имеет право. И жене он, наверное, хочет позвонить. И вообще ей лучше устраниться, пусть вон Иван Иванович документы на перевод подписывает.

Она ушла в ординаторскую — скромный закуток в конце коридора, где бывала очень редко, большую часть дня проводя в палатах. Но сейчас ей как раз хотелось уединения. Не видеть, не слышать, не думать, что с ним будет дальше. Не её забота, всё, что от неё зависело, она сделала. Спасибо, дорогая судьба, шутить ты умеешь. Злые, правда, шутки получаются.

Сашка закопалась в бумаги, которые давно следовало посмотреть и до которых вечно не доходили руки. Провозилась часа два, когда в дверь постучали. Ну что ещё? Неужели всё-таки её заставят выписывать Туманова? Если сейчас окажется, что он захочет с ней попрощаться,

сказать спасибо напоследок, она точно не выдержит. Где-то у неё в ящике стола успокоительные таблетки валялись. В годы поклонничества она их горстями пила, особенно перед его концертами. А сейчас и забыла про них. Таблетки, чтобы не думать. Хорошая замена алкоголю.

— Александра Николаевна, — донеслось из-за двери. — Туманов вас требует.

Прямо-таки требует. Сашка проглотила таблетку, машинально застегнула халат на самую верхнюю пуговицу и пошла. Рената, как ни странно, не встретила. Что, за машиной побежал?

— Я понимаю, что вы меня не послушаете, — с порога, стараясь не смотреть в глаза, начала Сашка. — Но всё равно скажу. Вам надо лечиться, Всеволод Алексеевич. Нужно уменьшать использование ингаляторов всеми возможными способами, иначе будет только хуже.

— Так лечите, тётя доктор, — насмешливо произнёс почти тот самый голос, который она бы узнала из тысячи, который невозможно забыть, сколько бы лет ни прошло. — Что вы там вчера говорили? Массажи, травки, гимнастика, что ещё? Давайте, я к вашим услугам.

И только тогда Сашка подняла взгляд. Он сидел в кровати и явно никуда не собирался.

— Что? Если нужно что-то заплатить, вы скажите, — продолжил он. — У меня, правда, только карточка. Вы карточки принимаете?

— Народным артистам у нас бесплатно. — Она нашла в себе силы улыбнуться.

— Ну хоть какой-то толк от этого звания! Тогда мне ещё чайку, пожалуйста, гулять, так гулять!

Туманов пробыл у них в отделении две недели. Две недели Сашка жила на работе, в прямом и переносном смысле. Иван Иванович наверняка удивился, но виду не подал, наоборот, взял на себя всех её текущих больных, предоставив Сашке единоличное право возиться с вип-пациентом. И Сашка возилась с утра до ночи: сначала капельницы и уколы, потом, дней через пять, отвары, ингаляции, прогулки на свежем воздухе. И дыхательная гимнастика, конечно. Только массаж доверила другому специалисту, вызвала старую приятельницу Ниночку из расположенного неподалёку санатория.

— А сама что? — удивилась Ниночка. — Ты же умеешь.

Ещё три года назад Сашка у неё же и училась, решив, что знания лишними не бывают, тогда они, собственно, и подружились.

Сашка ушла от ответа. Даже скажи она правду, Ниночка ни за что бы её не поняла.

Рената Туманов отослал в Москву сразу же, Зарине ежедневно звонил, но Сашка всегда выходила, когда они разговаривали, и была не в курсе, что он рассказывает жене. Может быть, и правду. По крайней мере мадам Туманова изображать декабристку не спешила, и на Алтай к больному мужу не рванула. Их проблемы, вот уж о чём Сашка точно думать не хотела. Тоня тоже уехала, вместе со всем коллективом, и только слала Сашке смс-ки, справляясь о самочувствии босса.

Всеволод Алексеевич продолжал шутливо звать её Тётя доктор, исправно лечился, но с каждым днём всё больше становился похож на того Туманова, от которого она когда-то предпочла сбежать за тысячи километров. Он всё чаще брался за телефон, договаривался с кем-то о переносе концертов, уже не просил, чтобы ночью с ним кто-то сидел, словом, обретал контроль над ситуацией. Как всегда.

От ингалятора они, конечно, за такой короткий срок не избавились, но, по крайней мере, Туманов не хватался за него по десять раз на дню. Одного-двух применений стало достаточно. А потом Всеволод Алексеевич уехал. В Москве его ждали на каких-то съёмках, далее он собирался продолжить гастрольный тур. Тётю Доктора очень сердечно благодарил, пытался сунуть деньги, которые успел уже где-то обналичить, на этом моменте Сашка едва сдержалась, чтобы не послать его непечатными выражениями. Он понял, ограничился объятиями и обещаниями помочь больнице, замолвить за неё словечко где-нибудь там, в Москве, перед чиновниками, с которыми часто пересекался на корпоративах, чтобы финансирование улучшили, технику, какую надо, закупили.

В день, когда он уехал, доктор Тамарина взяла на работе отгулы на ближайшие три дня.