Счастья хватит на всех

Вторую часть отсняли быстро — Туманов сразу заявил, что положенные два часа давно истекли, он опаздывает на важную встречу, поэтому у телевизионщиков есть максимум полчаса. Сашка сильно подозревала, что ему просто надоели съёмки. Но программу вопросов резко сократили. Сначала дали слово какому-то музыкальному критику явно нетрадиционной ориентации, который пищащим голосом поинтересовался, почему уважаемый господин Туманов не записывает новых песен.

— Вы плохо знаете мой репертуар, — отрезал Всеволод Алексеевич, довольно сдержанно, но без улыбки. — Я пишу по десять-двадцать песен в год, у меня недавно вышло сразу два альбома!

«Да, и ни один не поступил в продажу, — мысленно добавила Сашка. — Вы напечатали пару сотен дисков и раздали их на очередном концерте зрителям. Москвичам, преимущественно приглашённым, так как концерт был неафишный. В общем, диски попали к тем, кому они абсолютно не нужны. А поклонники переписывали друг у друга песни, скидывая их через Интернет».

Вопрос Туманову явно не понравился, а потому помощница режиссёра поспешила передать микрофон тем самым дедушке с бабушкой, что сидели перед Сашкой, одноклассникам.

— У меня нет вопроса, — прошамкала бабушка, — я просто хотела рассказать, что Севушка у нас в классе считался самым красивым мальчиком. Он уже тогда демонстрировал музыкальный талант, пел на всех вечерах. В него все девчонки были влюблены.

— И ты, что ли? — вмешался дед.

— И я, — улыбнулась бабка. — Но вышла замуж за Толеньку, уж извини, Сева.

И демонстративно обняла «Толеньку», того самого взревновавшего деда. Умилённые зрители аплодировали, а Сашка смотрела на Туманова, которого явно перекосило. То ли он хорошо помнил, что никто на него в школе никогда внимания не обращал, он вообще был забитым и закомплексованным подростком. То ли разглядел своих одноклассников в их нынешнем обличии и, как и Сашка, пришёл в ужас.

На этом вечер вопросов и воспоминаний завершился. Сашке микрофон не дали, чему она была несказанно рада. Какие вопросы? У неё и так голова шла кругом от обилия информации и передозировки Всеволодом Алексеевичем.

После съёмки она могла к нему подойти, успела бы, пока от артиста отцепляли микрофон и объясняли ему, когда передачу дадут в эфир. Но Сашка прошла со всеми зрителями на выход. Зачем подходить? Автограф взять? Глупость какая, она сама могла расписаться за Туманова, один в один, не отличишь. Когда получала паспорт, и нужно было выдумывать подпись, просто скопировала его закорючку. И теперь её автограф в точности совпадал с его. Подростковая шалость и память на всю жизнь.

В кои-то веки она шла до метро, а потом ехала к себе в общежитие без наушников. Выключенный плеер болтался на дне рюкзака. Обычное музыкальное сопровождение ей сегодня не лезло. Всё услышанное и увиденное требовалось переварить и разложить по полочкам. И почему-то, вот ерунда, совершенно не вовремя, всё же в переполненном вагоне сидит, хотелось плакать.

* * *

Телевидение — страшная штука, я вам скажу. Вот ты вроде бы понимаешь, что там, за кадром, работают гримёры, осветители, сценаристы, режиссёры. Монтажёры, в конце концов, которые могут просто «вырезать» лишнее. В молодости Всеволода Алексеевича они, кстати, чаще всего вырезали нелишнее. Иногда артиста наказывали за недостойное, с точки зрения телевизионных или партийных начальников, поведение и убирали из предстоящего эфира запись его выступления. А бывало и вовсе уничтожали все его записи. Но это надо было серьёзно провиниться, например в грубой форме отказаться петь про вождя народов. Я подчёркиваю, в грубой. Всеволоду Алексеевичу тоже иногда подсовывали программный репертуар, иногда он его даже исполнял. Но откровенных шедевров в стиле «Мы говорим партия, подразумеваем Ленин» он всё же умудрился после себя не оставить. По крайней мере, я таких записей не нашла.