Счастливая ностальгия. Петронилла

В ноябре я нашла компаньонку по выпивке, достойную этого звания, в лице своей подруги Натэллы, которая совсем недавно перебралась в Париж. Я на сто процентов была уверена в ее надежности, а это качество совершенно необходимо для данной роли: после нескольких бокалов шампанского компаньоны по выпивке неизбежно поверяют друг другу свои тайны. Так что между ними должно быть абсолютное доверие, а людей, которым можно доверять, легко пересчитать по пальцам одной руки.

Второе необходимое качество компаньона по выпивке: он не должен привередничать. Иначе создается впечатление, что пьешь один, чего, собственно, ты и пытаешься избежать.

Третье важное качество: во хмелю нужно быть веселым – зачем делиться друг с другом дурным настроением? Натэлла подходила идеально. В этом деле, как и во всяком другом, речь не о том, что кто-то кого-то может заменить: никто никого заменить не может. Просто жизнь сделалась немного легче.

Похоже, издательское проклятие распространялось только на 2006 год. В конце января 2007-го я получила от издательства «Файяр» согласие опубликовать рукопись Петрониллы. Я обрадовалась так, как не радовалась тогда, когда «Альбен Мишель» принял мой первый роман. «Не хватает только самого автора, а так все было бы замечательно», – подумала я.

Поскольку в письме от «Файяр» оговаривалось, что необходимо встретиться с мадемуазель Фанто лично, я уже было подумывала нанять какую-нибудь похожую на нее актрису, чтобы та сыграла роль автора, но тут раздался телефонный звонок:

– Это Петронилла.

– Петронилла! Ты звонишь из пустыни?

– Нет, я на вокзале Монпарнас. Приезжай за мной, а то я забыла, как тут все действует.

Я понеслась на вокзал, ожидая увидеть реинкарнацию Лоуренса Аравийского. Цвет лица был темно-коричневый, глаза восторженные, фигура исхудалая, но Петрониллу вполне можно было узнать.

– Привет, птичка.

– Ты сейчас куда? К себе?

– Не знаю. А где я живу?

Пока такси везло нас в Двадцатый округ, я тормошила ее, пытаясь разговорить. Она не рассказывала ничего или почти ничего.

– Сегодня тридцать первое января, – сказала я ей. – Ты уехала больше года назад. Тебе понравилось?

– Более чем. Более чем!

К счастью, у меня был при себе дубликат ее ключей, потому что своих у нее не оказалось. Она с изумлением разглядывала собственную квартиру.

– Так странно спать не под открытым небом.

На полу были навалены счета и прочая корреспонденция, которую консьержка подсовывала под дверь. Петронилла все сгребла и бросила в мусорное ведро.

– А налоги?

– Меня не было во Франции в две тысячи шестом. Если они чем-то недовольны, пусть сажают меня в тюрьму. Я хочу есть. Что едят в этой стране?

В бистро на углу я заказала ей отварную грудинку с чечевицей, чтобы она как-то акклиматизировалась. Затем сообщила важную новость:

– Я нашла издателя для твоей рукописи.

– А-а-а, – ответила она, как если бы это было совершенно естественно.

Я, не забывшая, каких трудов мне это стоило, даже рассердилась. Я попыталась было рассказать об унижениях, которые пришлось претерпеть ради нее. Но оставила эту затею: не стоило открывать ей неприглядные стороны книгоиздания. А не то, почувствовав отвращение, она, чего доброго, вернется обратно в Сахару.

К тому же я ее понимала: то, что ее текст нашел издателя, было вполне естественно.

– А что за рукопись?

– «Я не чувствую своей силы».

– Я не чувствую своей силы. Так оно и есть.

– Тебе нужно ее перечитать. В «Файяр» хотят с тобой встретиться.

– Это не к спеху.

– Как раз к спеху. Я назначила встречу на шестое февраля.

Это было неправдой, но ее равнодушие уже начинало меня раздражать.

Нам принесли тарелки. Петронилла принялась есть чечевицу прямо руками.

– Это уже слишком, – заметила я.

– Туареги, – сказала она, явно думая о чем-то другом.

– Не сомневаюсь. Но шестого февраля, если издатель вдруг вздумает пригласить тебя на обед, воспользуйся все-таки приборами.

Вечером я решительно уложила ее в постель, хотя она предпочла бы растянуться прямо на полу, и позвонила в «Файяр», чтобы назначить встречу на 6 февраля.

Следующие несколько дней я дрожала от страха при мысли о том, что на встрече с издателем Петронилла будет вести себя ужасно.

Вечером после визита в издательство она позвонила мне и уверила, что произвела самое благоприятное впечатление. Поскольку сказать она могла все, что угодно, я спросила, подписала ли она контракт.

– За кого ты меня принимаешь? Конечно. Моя книга выйдет в начале осени, как и твоя.

Я тут же пригласила ее выпить по такому случаю шампанского и с облегчением убедилась, что никакие туареги ее от этого дела не отвадили.

* * *

Пустыня по-прежнему оставалась белым пятном в жизни Петрониллы. Когда я пыталась разговорить ее, она всячески уклонялась от этой темы. Однажды я решила ее спровоцировать:

– Ни в какой Сахаре ты не была. Ты тринадцать месяцев отсиживалась где-нибудь в Лангедоке, в приятном месте.

– Уж в этом случае я бы фонтанировала рассказами о пустыне.

Как-то вечером, когда мы с ней откупорили вторую бутылку великолепного «Дом Рюинар», классического «блан де блан», она призналась мне, что теперь очень плохо спит.