Счастливая странница

Телеграмма застала Лючию Санту за полуденным кофе, который она вкушала в компании великолепной Терезины Коккалитти. По этому случаю страшная особа, желая подчеркнуть свое дружелюбие, открыла один из своих секретов: оказывается, она умеет читать по-английски! Это поразило Лючию Санту даже больше, чем новость, содержащаяся в телеграмме, выходит, эта женщина прекрасно вооружена для противостояния окружающему миру! Теперь она смотрела на Лючию Санту холодным взглядом, не замутненным ложным состраданием.

Как это ужасно — сознавать, что другое человеческое существо, доверившее тебе свою жизнь, не в состоянии более вызвать у тебя жалость к собственной участи! Лючия Санта была абсолютно честна с собой: смерть Фрэнка Корбо вызвала у нее чувство облегчения, освободила от отвратительного страха, что наступит день, когда ей в очередной раз придется выносить ему приговор на дальнейшее пребывание в клетке. Она страшилась его; она боялась за своих детей; она не желала идти на жертвы, на которые обрекло бы семью его освобождение.

Не останавливайся на полдороге, верь в милосердие господне: смерть мужа снимала с ее души неподъемный камень. Стоило ей увидеть его за решетчатым окном в одно из редких посещений — и она утрачивала веру в жизнь, ее на много дней покидали силы.

Лючия Санта испытывала вовсе не горе, а огромное облегчение от спавшего напряжения. Человек, ставший отцом троим ее детям, постепенно умирал в ее сердце на протяжении долгих лет, которые он провел в сумасшедшем доме. Она уже не могла представить его себе полным жизни.

Терезине Коккалитти представилась новая возможность продемонстрировать свою железную хватку, превратившуюся на Десятой авеню в легенду.

Она наставила Лючию Санту на верный путь. Зачем везти тело мужа обратно в Нью-Йорк, платить похоронному агентству, устраивать суету и напоминать всем, что ее муж умер безумным? Почему вместо этого не поехать всей семьей в больницу и не похоронить его там? У Фрэнка Корбо нет в этой стране родни, которая сочла бы себя оскорбленной или явилась оплакивать почившего. Это позволит сэкономить многие сотни долларов и усмирить болтливые языки.

Королева — и та не рассудила бы столь же холодно и мудро.

Лючия Санта приготовила обильный ужин, даже слишком обильный, учитывая летнюю жару, и усадила за стол всю семью Ангелуцци-Корбо. Весть о смерти отца никого не повергла в горе. Лючия Санта была уязвлена небрежностью, с какой воспринял эту весть Джино: он смотрел ей прямо в глаза и только пожимал плечами. Сальваторе и Эйлин, положим, могут и не помнить его, но Джино было уже одиннадцать лет, когда увезли его отца…

За едой они строили планы. Ларри уже дозвонился в больницу и договорился о похоронах в полдень следующего дня и об установке могильного камня на больничном кладбище. Он одолжил хозяйский лимузин — вернее, мистер ди Лукка сам настоял на этом — и отвезет туда всю семью. Они выезжают в семь утра, потому что поездка будет дальней. К вечеру они вернутся домой. Работающие пропустят всего один день. Октавия с мужем переночуют в материнском доме, в прежней спальне Октавии, а Лена проведет одну ночь по старинке, в одной комнате с матерью. Все устраивалось как нельзя лучше.

Джино наскоро поел, а потом надел чистую рубашку и брюки и направился к двери.

— Джино, возвращайся пораньше, — беспокойно окликнула его Лючия Санта. — Мы выезжаем в семь утра.

— О'кей, ма, — отозвался он и исчез.

— Не проходит вечера, чтобы он не бегал в свою Гудзонову Гильдию, — пожала плечами Лючия Санта. — Он там князь в клубе сопляков.

— Разве так горюют по собственному отцу? — укоризненно сказал Ларри. — Я прохожу, мимо Гильдии по вечерам — Джино и его приятели любезничают там с девчонками. Нельзя разрешать ему заниматься этим сегодня.

Октавия встретила его слова хохотом. Моральные сентенции, изрекаемые Ларри, всегда веселили ее.

— Болтай, болтай… — проговорила она. — Помнишь себя в его возрасте?

Ларри усмехнулся и покосился на жену; Та возилась с малышом.

— Брось, сестренка, — сказал он.

Немного погодя, словно ничего не произошло, пошли семейные истории и воспоминания о забавных приключениях; Сал и Лена прилежно убирали со стола. Норман Бергерон открыл книжку со стихами. Винни внимательно слушал, положив болезненное лицо на руки. Лючия Санта поставила на стол вазы с грецкими орехами, графин с вином, бутылки с содовой. В квартиру заглянула Терезина Коккалитти, и семейство, воодушевившись присутствием новой слушательницы, принялось пересказывать старые истории о Фрэнке Корбо. Октавия начала со знакомых каждому слов:

— Когда он назвал Винни ангелом, я поняла, что он спятил…

Темы хватило до позднего вечера.

Следующим утром Лючия Санта обнаружила, что Джино так и не вернулся домой ночевать. Жаркой летней порой он часто поступал так, болтаясь где-то с дружками и занимаясь бог знает чем. Но чтобы сегодня, когда это грозит опозданием на похороны?…

Мать рассердилась не на шутку.

Завтрак был съеден, а Джино все не возвращался.