Счастливчик

Влияние на ребят? Сколько их прошло за эти годы через его руки? А ведь каждый даже для самого себя является загадкой и микрокосмом. «У меня, Соляка, один характер, у Линецкого другой, Стрыяк, Данец, Груецкий, Брыга, Гонсеница, каждый из них не похож на других, к каждому нужно подобрать ключ, иначе он замкнется и не откроешь, в крайнем случае сломаешь, испортишь… Взять, к примеру, Яся Гонсеницу, даже я мысленно называю его Горцем, ведь он родом с гор, кажется, из Костелиск, недалеко от Закопане. Еще и года не служит. Море впервые увидел, когда его на флот взяли, а спроси, что будет дальше, так он сразу ответит: «Остаюсь на сверхсрочную». С характером парень, такой же, как Губерт Брыга, силезец, из машинного отделения. Этому тоже море нравится, но уголь больше. «Ты почему, чертяка, на своем „угольке“ не остался, а на три года в морские волки пошел?» — «Просто захотелось мне и все, ясно? Это старик на печке лежать должен, а молодой мужик службу за плечами иметь обязан. Что, не так?» — «Но почему именно на флот?» — «А потому, что у нас на Шленске этого пока нет. Хотелось мне соленой водички попробовать…» И смеется. Совсем другой человек мат[11] Груецкий, потомственный варшавянин. Паренек закончил техникум, но при поступлении в политехнический ему не повезло, пришлось идти в армию. Сейчас он на третьем году службы, весной ему в запас идти, теперь классный специалист мат Груецкий небось забыл, как на первом году, и даже еще на втором, пришлось много потрудиться, чтобы убедить парня в том, что военная служба — это не перерыв в биографии. Или мат Терлецкий, тот с самого начала воспринимал все всерьез. Он из Щецина и хочет обратно на свой кораблестроительный завод вернуться; трудно его будет на корабле заменить. Три дня отпуска в награду за добросовестную службу получил, надо бы его после возвращения на базу отпустить…»

Погрузившись в мысли, капитан Соляк в то же время не переставал следить за приборами. Неожиданно он почувствовал, как какая-то могучая сила подняла его вместе с «Морусом» вверх, потом с грохотом швырнула вниз, а на корабль рухнула чудовищная водяная лавина. Сверхпрочное стекло в иллюминаторах рубки лопнуло в одно мгновение. Потоки воды, сметая все на своем пути, ворвались на ГКП[12] и оттуда по всем помещениям корабля, в радиорубку и в офицерские каюты. Инстинктивно схватившись за какую-то выступающую часть, Соляк встал. В одно мгновение он почувствовал, как у него пересохло в горле. Что с людьми наверху? Мина? Есть ли связь с базой? Не столкнулись ли с кем-нибудь?

Все продолжалось долю секунды, секунду, — едва Соляк услышал, как корабельный винт снова схватил воду и начал работать в нормальном ритме, к нему вернулась уверенность в себе. И с этого момента только одна-единственная мысль владела им: спасти этот прекрасный корабль, не обмануть доверие команды. Соляк нажал на кнопку микрофона. Микрофон работал.

— Всем оставаться на местах и выполнять свои обязанности. Надеть спасательные жилеты. Сохранять спокойствие. Командирам боевых частей по очереди доложить мне, что происходит у вас. Мы входим в Уйсьце.