Счастливчик

Соляка, особенно вначале, раздражало неуставное обращение «пан капитан», но искоренить эту Ленину привычку было делом безнадежным. Леня говорил: «Так точно, гражданин капитан», а выходя из каюты, вспомнив еще что-нибудь, спрашивал: «А что мы с этой краской делать будем, пан капитан?» И Соляк махнул рукой на это нарушение устава, которое допускал старый боцман.

— Ну в таком случае, гражданин боцман, идите на камбуз, нужно ребятам чего-нибудь горяченького приготовить, пусть кок немного кофе сварит да хотя бы по паре бутербродов сделает.

— Сию минуту все будет исполнено, пан капитан. А шторм все усиливался.

— Как вы думаете, может, нам сбавить ход на пару узлов? Как там «Морус» на волне держится?

— Ведь вы, пан капитан, знаете, он у нас всегда молодцом, но сегодня даже стонет, так его волны бьют. Не знаю, может, полегче гнать, дать ему передохнуть?

— Ясно. Домбек! Скорость — пятнадцать узлов.

— Есть пятнадцать!

В наушниках шлемофона затрещало, а потом послышался приглушенный голос поручика Линецкого:

— Здесь командир БЧ-6, разрешите вопрос?

— Почему мы так медленно тащимся? — опередил его Соляк.

— Вот именно.

— Сиди уж лучше там, у себя, в тепле и вопросов лишних не задавай. А если серьезно, наверху штормит. Успокой своих ребят: все в порядке. А как в машинном отделении?

— Нормально, шеф: грохот, жара и чертовски качает.

— Держитесь, уже немного осталось.

— Разрешите приступить к работе?

— Привет. Ага, еще минутку, Славек. Автомобиль у тебя в порядке?

— Знаешь что, старик, не издевайся над моим лимузином.

— Я серьезно спрашиваю.

— В порядке, ждет на базе.

— В город меня возьмешь?

— Если ты мне дежурство не влепишь.

— Ну хорошо, скоро будем дома.

Поручик Славомир Линецкий был на «Морусе», как принято говорить, «старшим механиком». С Соляком их разделял только один курс в училище, так что они знали друг друга давно и были на «ты». Голубоглазый красавец, блондин, спортсмен, да к тому же еще и холостяк, Линецкий был героем многочисленных романов, и, видимо, из-за того, что он пользовался таким успехом у девушек, несмотря на свои почти тридцать лет, его никак было не заставить жениться. Не помогали ни шутки и поддразнивания товарищей, а особенно их жен, ни попытки девушек, которых в окружении Линецкого хватало, — красивый поручик с «фиатом 125п» оставался верен клубу холостяков. Ну а механиком он был просто идеальным. Мощные корабельные турбины под его наблюдением работали безотказно, а механики и электрики, заканчивающие службу у Линецкого, пользовались заслуженным уважением и на сверхсрочной службе, и в Польских океанских линиях. К Линецкому всегда обращались его товарищи, если у них случалась какая-нибудь особо сложная поломка телевизора, магнитофона, транзистора или… автомобиля. Автомобиль — это была вторая большая страсть поручика Линецкого. Копаться в машине он мог бесконечно, но и водил ее тоже по-холостяцки лихо. Из-за этого ему как-то раз даже попало от командира дивизиона, которого он подвозил в город. По булыжной мостовой он гнал со скоростью более ста километров в час до тех пор, пока его не остановила военная автоинспекция. Командор Скочек чуть со стыда не сгорел и хотел тут же выйти из машины, но Линецкий его кое-как уговорил доехать до Гдыни.

— Гражданин капитан, разрешите доложить, кофе можно подавать.

Кок, матрос Данец, едва держался на ногах, балансируя с термосом в одной руке, с бутербродами и кружками — в другой. Соляк, держась за поручень и не спуская глаз с приборов, обжигал губы освежающим, ароматным напитком. Выпив немного кофе, он в какой-то момент почувствовал, что ужасно устал: в течение нескольких последних дней и ночей ему удалось поспать самое большее пару часов, а сегодня он почти с самого утра не уходит с командного пункта. Впрочем, все на корабле работают из последних сил, достаточно взглянуть им в глаза, посмотреть на их сосредоточенные, посеревшие лица. Домбек без аппетита жевал бутерброд. Лямут и подпоручик Сломка пытались удержать кружки с кофе. Соляк показал коку, чтобы он отнес кофе и бутерброды вахтенным на палубу. Сломка помог матросу надеть спасательный пояс. Командиру стало жалко кока, который так боялся моря, не переносил качки, а теперь, ведомый приказом, выйдет в темноту, под удары вихря и волн. Хороший парень этот Данец. Он родом из деревни и все время мечтает о ней, а о пчелах, их разновидностях и привычках, может говорить часами. К тому же готовит так, словно всю жизнь только этим и занимался. Как-то раз, нарушив традиции, Соляк пригласил в кают-компанию жену и дочь, они с удовольствием ели обед и нахваливали кока.

— Вот повезет вашей будущей жене! — пошутила Анна.

Данец покраснел, опустил глаза и, накручивая на палец полу своего белого кителя, тихо сказал:

— Ну, что вы, ведь она об этом ничего не узнает…

Уже дома Анна заявила, что это его, Соляка, влияние заставляет кока так относиться к семейным обязанностям.

— Ты тоже дома не перетрудишься…