Счастливчик

— Флаг поднять! — И, четко повернувшись влево, он отдает честь. И смотрит Сломка, и смотрят парни с «Моруса», как по древку поднимается их бело-красный военно-морской флаг, символ жизни и боевой готовности корабля.

Заместитель командира корабля, подпоручик Дариуш Сломка, который с того момента, как отвезли в больницу раненого командира, принял на себя его функции, поручик Линецкий и боцман Стрыяк в эту ночь так и не сомкнули глаз. Нужно было отвезти раненых в больницу, связаться с оперативным дежурным, постараться как можно скорее привести в боевую готовность корабль, проверить приборы, механизмы и помещения — все это продолжалось до утра. Особенно много работы было у поручика Линецкого, который не мог себе простить того, что именно у него так не вовремя отказала электропроводка. А причина, которую он обнаружил неожиданно быстро, оказалась простой: вода, которая с такой силой и в таком количестве ворвалась на корабль, привела к многочисленным, почти серийным коротким замыканиям, что, в свою очередь, вызвало пожар, завершивший то, чего не успела сделать вода. Линецкий со своими людьми в течение часа справился с повреждениями и рвал на себе волосы из-за того, что, если бы ему не нужно было во время шторма заниматься аварийным рулем, наверняка «Морус» не блуждал бы по морю, как слепой щенок.

Когда утром, приехав прямо из больницы, где навещал раненого Соляка и остальных членов его команды, командор Скочек вбежал на палубу «Моруса», поручик Линецкий мог доложить командиру дивизиона, что ремонт электропроводки заканчивается. Хуже было с радиорубкой — там полусожженная и подмоченная аппаратура, несмотря на отчаянные усилия хорунжего Кактуса и мата Татецкого, продолжала бастовать.

И в этот раз, хотя ситуация была нетипичной, командор Скочек в сопровождении замкомандира и поручика Линецкого обшарил все помещения и закутки корабля. Но, вопреки своим привычкам, Скочек ничего не говорил, а только кивал головой и каждому матросу, которого он видел стоящим на боевом посту, крепко жал руку. Больше времени, чем обычно, он провел в машинном отделении. Командор молчал, словно думая о чем-то, вслушиваясь в ритмичное, не очень громкое гудение работающей вполсилы турбины.

— Так ты говоришь, что турбины работали безупречно? — спросил он Линецкого.

— Так точно.

— Сломка! Руль, радар, навигационные приборы?

— В порядке, гражданин командор.

— Так или иначе корабль пойдет на верфь, потому что вам самим не справиться. Впрочем, все нужно как следует проверить. Ну так что, до базы дойдете сами или вызвать буксир?

— Гражданин командор! — Сломка и Линецкий произнесли эти слова почти одновременно.

По интонации произнесенных слов, по блеску усталых, покрасневших от морской воды и недосыпания глаз командор Скочек все понял, а в глубине души он даже гордился своими молодыми коллегами. Командор знал, что, пока работает хоть одна турбина, моряки не позволят, чтобы их боевой корабль тащился за буксиром, как безвольный теленок.

— Понимаю. Но ведь связи с берегом у вас нет?

— Разрешите доложить, гражданин командор, связь будет.

Подпоручик Сломка сказал это так решительно, что даже Линецкий посмотрел на него с удивлением, а что уж говорить о командоре Скочеке, который к молоденькому замкомандира относился несколько скептически из-за его, как он любил говорить, «профессорских» замашек. «Вот так профессор, смотрите, как вырос, не ожидал, не ожидал!» — подумал он.

Подпоручик Сломка, на которого так неожиданно свалились обязанности командира корабля, считал делом чести справиться с ними как можно лучше. В течение всего лишь нескольких часов, в отсутствие Соляка, этот молоденький и, казалось, по-девичьи робкий офицер вдруг словно возмужал, стал более решительным и твердым. К тому же он заметил, что его близкие друзья — Линецкий и хорунжий Болек Кактус, которые раньше не могли пропустить случая, если, конечно, были с ним один на один, чтобы не прокомментировать его указаний или даже посмеяться над ними, — теперь принимали их по-уставному, как от Соляка. Даже боцман Стрыяк старался своей огромной фигуре придать в разговоре со Сломкой уставной вид, как это он делал в присутствии командира. Не мог также Сломка не заметить, с какой серьезностью к нему относится командир дивизиона. Это начинал действовать определенный уставом военный порядок, по которому всегда и везде командир не только имеет самые большие права, но и несет полную ответственность за все, что происходит на корабле. Один только боцман Домбек не должен был менять своего отношения — он, как всегда, был спокоен, серьезен, готов к любой работе, если нужно, помогал добрым советом. Вот в таком составе они и сидели утром, после отъезда командора Скочека, в каюте замкомандира и решали, с чего начать, чтобы как можно скорее подготовить «Морус» к выходу в море. Горячились, перебивали друг друга и в конце концов сошлись на одном: связь!

— Пока Болек не наладит связь, и думать нечего о выходе в море.