Счастливчик

Море для Сташека началось с курсов Союза польской молодежи, которые были организованы в Юрате. Из гимназии в Тычине он поехал один, как вице-председатель школьного комитета. Поехал и первый раз в жизни увидел море. Ребята гурьбой вышли из здания гдыньского вокзала, по пути зашли в молочный бар, а потом — сквер Костюшки и море! И что странно, оно тогда не произвело на Сташека большого впечатления. Вода как вода, только много ее. В тот же день на прогулочном катере они плыли в Юрату. Море было покрыто небольшой рябью и поблескивало серебром, как алюминиевая стиральная доска; дул освежающий попутный ветер. Ребята громко пели: «Море, наше море, будем верно тебя стеречь!», бросали в воду монеты и вместо Нептуна кормили чаек, которые, давно уже привыкнув к туристам, вырывали у них куски булки прямо из рук. И по-прежнему ничего; Соляку даже в голову не приходило, что он когда-нибудь свяжет свою жизнь с морем. В Юрате вместе с ребятами ходили на занятия, спорили, как строить социализм, шли на обед, играли в волейбол, загорали на пляже и купались в море… Кто умел плавать, тот плавал, а Сташек заходил по грудь в воду и, отталкиваясь от дна ногами, делал вид, что он плывет. Да и где он мог научиться плавать? На Струге, который весь зарос ивняком? Да его можно не только перейти по колено вброд, но и попросту перескочить одним прыжком. Что находится за этой горой? Если зайдешь глубоко в море, так, чтобы над водой торчала одна голова, наверняка задашь себе этот вопрос. Впрочем, достаточно перейти на другую сторону полуострова Хель, в сторону открытого моря, чтобы оно поразило тебя своей мощью и далеким полукруглым горизонтом. Что лежит за этим безграничным водным простором? Сташек прекрасно знал, что Швеция, Норвегия, Дания… Но сознание собственной беспомощности, злость из-за того, что он не в состоянии проплыть хотя бы сто метров, задевала парня за живое. Как-то раз ребят привезли на Оксиву, показали военный порт и пригласили на знаменитую «Блыскавицу»[14]. Там, вероятно, все и началось… Сташек смотрел вокруг благоговейно, с чувством неофита, — впервые он, деревенский парень, имел возможность осмотреть военный корабль. Потом еще был общий с моряками обед и рассказы о море, о корабле, из которых больше всего Сташеку запомнился один — как «Блыскавица» во время войны спасла корабль с тысячью английских солдат на борту. «Блыскавица» тащила его на буксире от Дюнкерка до Британских островов под непрерывными атаками немецких самолетов и подводных лодок. Много позже он узнал, что этим спасенным кораблем был английский эсминец «Greyhound». И вот тут Соляк впервые задумался: «А не стать ли мне военным моряком?» Эти робкие мысли были вызваны никогда не покидающим его чувством любопытства: а что там, за этой горой? Его восхищали судовые механизмы, четкость работы моряков и рассказы о морских приключениях и далеких рейсах. Только теперь Сташек понимает, сколько там было преувеличений и «морских» рассказов, но много ли молодому человеку надо? Он вернулся домой, закатал рукава и весь погрузился в жатву. Сташек косил спутавшиеся, полегшие хлеба, стирал пот со лба, и случалось, что стоял дольше, чем нужно, потому что ему неожиданно вспоминалось море: огромная масса зеленоватой воды, доходящая до далекого горизонта, за которым еще неизвестно что находится…

— Не спи, сынок, а то я тебе пятки косой срежу, — шутил шедший следом за ним отец. Сташек поплевывал на руки и размеренным движением укладывал покос за покосом.

Он был в третьем классе гимназии, когда Союз польской молодежи прекратил свою деятельность[15]. Сташек иногда чувствовал себя потерянным. Клуб стоял пустой, театральный коллектив распался. Крестьяне собирались вечерами, кивали головами, дымили сигаретами, говорили о политике. Как-то раз на танцах в пожарной части разошелся пьяный Порызек, который несколько лет тому назад сидел в тюрьме за враждебную пропаганду.

Он увидел проходящего мимо Кшака, заслуженного ормовца[16], бывшего бойца крестьянских батальонов, работавшего теперь на заводе в Жешове.

— Вот идет тот большевик, который Польшу продал. Я тебе покажу, чертов сын.

— Успокойся, Юлек, ты же пьян. — Кшак спокойно стоял перед орущим Порызеком.

— Я тебе покажу! — Порызек бросился в драку.

Зал закипел. Посыпались стекла, ломались стулья и скамейки. У Порызека были заступники, но и у Кшака друзей хватало. Сташек стоял в стороне, пока в драку не вмешался его отец. В деревню возвращались вместе. Кшак, Дудек, Шаруга, младший Пытель, отец и Сташек.

— Видели, какая скотина этот Порызек! — горячился Дудек.

— До сорок седьмого по лесу ходил, да и посадили тоже не напрасно, а теперь посмотрите, как эта гнида хорохорится.

— Это наша власть, и точка. Если нужно, мы сами можем ее исправить, а такие Порызеки не смеют ее касаться.

— Конечно, изменить кое-что надо было.