Счастливчик

— Убери свои лапы, — сказал он еще раз. — И говори, что надо делать.

— Хорошо. — Жардецкий отошел от него. — Все пойдут?

Люди молчали. Но никто не собирался уходить домой. Мастер облегченно вздохнул.

— Здесь, если мы сами этого не захотим, никто командовать нами не будет, — неожиданно сказал Мишталь. До этого он только раз вмешался в разговор. И вот сейчас снова. Но его слова звучали твердо. Мишталь стоял в центре группы, прямо против мастера, и смотрел ему в глаза.

— В чем дело? — Жардецкий и вправду от него этого не ожидал.

— Захотел и остался. Захочу и уйду, — ответил Мишталь.

— Что?

— Никто здесь нами командовать не будет! И решать за нас!

— Что тебе надо? Говори!

Мишталь пожал плечами. Люди плотнее обступили старика, а может, мастеру это только показалось.

— Ну?

— Слишком много кричишь, — услышал он. — Нам это надоело.

— Я кричу? — удивился Жардецкий. — Я?

— Ты и раньше любил поорать, — поддакнул Алойз. — Скажешь, нет?

— Мы — люди. — Пардыка произнес это твердо, раньше никто не слышал, чтобы он так говорил.

— А я что, не человек? — побледнел Жардецкий. — Ну и черт с вами, если я вам не нравлюсь. Я никому ничего плохого не сделал. А теперь пусть кто-нибудь другой скажет, что надо делать. Только скорее, скорее!

Жардецкий огляделся. На него смотрели знакомые, но так изменившиеся за это короткое время лица. Мастер не понимал, что им надо, он только хотел как можно скорее организовать людей для спасения фабрики.

— Ну сделайте же что-нибудь, — сказал он.

— Спасать надо идти, — вышел из толпы Пардыка. — Болтать будем потом. Сначала работа.

— Молчи, дурак! — начал Алойз, но затих, когда его подтолкнул Пардыка.

— Или — или, — сказал старик. — Ну?

Все ждали, что скажет Мишталь, ждали слов Жардецкого. Время шло медленнее, чем они думали, но гораздо быстрее, чем это было нужно.

За углом здания послышался шум: одна за другой проехали пожарные машины, потом «скорая помощь». Остаться здесь — можно было лишиться жизни, уйти — значило запятнать свое имя. Они походили на людей, за которых кто-то уже давно принял решение.

— Мишталь! — закричал Пардыка. — Говори!

— Мы пойдем за ним, — ответил Мишталь. — Но только потому, что хотим этого сами.

— Черт бы вас подрал! — простонал Алойз.

— Он будет командовать нами, потому что мы сами этого хотим, — повторил Мишталь.

— Люди, скорее! — Жардецкого трясло.

— Ты понял? — спросил Мишталь. — Понял, — ответил Жардецкий.

Долгое время он чувствовал себя так, словно стоял перед ними раздетый, ему казалось, что толстые пальцы Мишталя касаются его сердца. Он как бы находился по другую сторону чего-то, что отделяло его от этих людей. Стоя рядом с ним, они неожиданно вытолкнули его за эту границу, а теперь снова помогли ему вернуться обратно. А вдруг он и вправду забыл, что они тоже люди? Ерунда! Он никому ничего плохого не сделал. Так в чем же дело?

В глубине души Жардецкий понимал: в этот момент происходит что-то очень важное, они изменили порядок вещей — как будто не было грозного пожара, как будто их не интересовала судьба фабрики и города. А может, это их как раз больше всего и волновало? «Выходит, человек должен идти на смерть, веря в то, что он сам себе ее выбирал?» — подумал Жардецкий.

— Трое пускай идут в цех за лопатами и инструментом! — сказал он.

— Кто со мной? — спросил Мишталь. И, не дожидаясь ответа, пошел. За ним Алойз, Пардыка, кто-то еще.

— Вы, — показал мастер, — соберите те листы железа, которые лежат у стены. Ими можно сгребать песок.

Двое рабочих пошли выполнять приказание мастера.

— А ты беги в дирекцию и узнай, кто там руководит этим балаганом. Должны же мы знать, что происходит?

Жардецкий вздохнул и вытер рукой лоб. Он весь был в холодном поту.

Директор стоял у письменного стола. Широкий стол, за которым обычно проходили совещания, был завален бумагами, на нем лежал план фабрики и окружающей ее территории, стояла полевая военная радиостанция. Солдат повторял какие-то слова — позывные, казалось, совсем не имеющие смысла. У столика, на который пани Аня каждый день ставила свежие цветы в вазе, стоял, склонившись над телефонным аппаратом со смешной ручкой, и что-то говорил в трубку пожарный; его шлем лежал на полу.

За главным столом сидели люди, которых директор хорошо знал. Майор, командир воинской части, молодой человек с седыми висками. Начальник пожарной команды Калямита, его заместитель Голембевский, секретарь партийного комитета фабрики Терский. И главный инженер Моленда.

Директор не мог понять, как могло случиться, что не он сам, а главный инженер взял инициативу в свои руки. Это совершенно неожиданно произошло еще там, во дворе, у микрофона. А потом директор с этим смирился; именно здесь, на совещании, в первом же выступлении он назначил своим заместителем Моленду. Позже директор пытался объяснить себе это тем, что не было другого выхода, что он один вряд ли справился бы со всеми заботами, но в действительности он знал, что ему ничего не оставалось делать, как только покориться не зависящим от его воли обстоятельствам. Раз уж так случилось, следовало принять все как есть.