Счастливчик

Затем меня словно ударили: я резко почувствовал дискомфорт, который ни с чем нельзя спутать — нужно было сходить отлить. Срочно. Чёртово пиво — и что теперь делать? Я стал заложником этикета. Она слишком учтива, чтобы начать говорить во время моего фильма, но даже, если найдется повод обратиться ко мне, — не лучшим ответом будет: «Извините Ваше Величество, мне нужно сходить отлить». Я просто не мог встать и уйти раньше неё. А если бы мог, пришлось бы пробираться через других зрителей в нашем ряду, пару раз навернувшись по пути. Так или иначе существовал один способ выкрутиться из ситуации, но он был просто немыслим.

Так что моё выдуманное свидание с принцессой обернулось двумя самыми мучительными часами в жизни: напоминанием природы, что не стоит слишком увлекаться выпивкой. Неважно, сколько людей хотело думать по-другому — я был всего лишь человеком. Вскоре таких напоминаний станет больше. Я нуждался в них.

Пусть я не был королём или даже принцем, моё состояние быстро увеличивалось и позволяло жить необыкновенно хорошо. К концу 1986 на подъездной дорожке моего дома в Лорел Кэньон красовалась роскошная коллекция автомобилей: «Рэндж Ровер», «Мерседес 560 Эс-Эль» c откидной крышей, «Джип Чероки» и «Ниссан 300 Зет-Икс». Даже не представляю, каким образом я выбирал, на какой сегодня поехать машине: то ли в зависимости от погоды, а может выбирал ту, где было больше бензина или, что вероятнее всего, выбор зависел от надетой рубашки — под цвет салона.

Теперь дом. За лето 1986 мне провели небольшую реконструкцию, пока я был занят шедшими друг за другом съёмками двух фильмов: «Дневного света» — в Чикаго и «Секрета моего успеха» — в Нью-Йорке. В бунгало уже было три спальни, поэтому я не стал добавлять лишних комнат; почти половина миллиона долларов ушла на солидное дополнение к основной спальне: подвижный стеклянный потолок, секцию с сауной и джакузи и камин. Плюс ко всему два телевизора и забитый то отказа бар. Для 25-летнего победителя лотереи деньги не были проблемой, но и приличным вкусом он похвастаться не мог.

Вспоминается выпуск «Сатедей Найт Лайв» начала восьмидесятых, в котором Эдди Мерфи гримировался под белого и открывал для себя «другую» Америку. Первая остановка после кресла гримёра — книжный магазин. Он берёт утреннюю газету, ждёт пока чёрный покупатель сделает покупку, затем кладёт газету на прилавок вместе с четвертаком. Сначала продавец выглядит озадаченно, и только убедившись, что чёрный покупатель ушёл, улыбается и возвращает четвертак Мерфи.

— Шутишь что ли, приятель? Тебе не нужно за это платить. Бери газету… Всё в порядке, просто бери её.

Позже в кредитном офисе, когда работник афроамериканец спрашивает Мерфи о кредитной истории, на помощь ему поспевает белый банкир. Как только они остаются одни, банкир извиняется и с подмигиванием достает пачку за пачкой стодолларовых купюр.

— И не переживайте об их возврате… Ещё?

Мерфи выясняет, что каждый раз, когда афроамериканцев нет поблизости, белые раздают друг другу вещи бесплатно. Но это вовсе не так. По дороге домой в вагоне метро, когда из него выходит последний не белый пассажир, разгорается спонтанная коктейльная вечеринка с шампанским, закусками и джазовым квартетом.

Что же общего у этой сатирической афроамериканской зарисовки с моей историей? В политическом смысле — ничего. Но, как и поражённый обыватель Мерфи, я испытал потрясение и смутный противоестественный трепет от неожиданного перехода в другую вселенную, о существовании которой даже не помышлял.

Как и белые люди в скетче, знаменитости слишком много всего получают бесплатно. Когда я наконец смог позволить себе купить любую обувь, какую захочу, меня пригласили в примерочную комнату «Найк» в Санта-Монике. Вручили здоровенный холщовый вещмешок и разрешили набить его доверху всем, на чём изображена закруглённая галочка. Мотивы «Найк» были очевидны: даже одна единственная опубликованная фотография знаменитости в бесплатных кроссовках дала бы хорошую рекламу, за которую не нужно платить. Однажды Джей Лено спросил меня на своём шоу, как мне живётся в Штатах.

— Отлично. За исключением пива. Американское пиво маленько водянистое. Так что я пью «Мусхед Эль», завозимый из Канады.

Неделю спустя, сидя за кухонным столом, я услышал гудение большой подъезжающей машины. Отодвинув занавеску, выглянул в окно и увидел зелёный пивной грузовик с гигантским логотипом «Мусхед» на борту.

— Там, откуда оно, есть намного больше, — сказал курьер, подавая визитную карту. — Просто позвоните нам, когда ваши запасы иссякнут.

Я столкнулся с одной из менее известных истин американского общества: у кого есть — тот получает. Не удивительно, что я мог позволить себе сауну, отделанную чёрным гранитом: платил за кое-что другое. Бесплатные блюда, путешествия первым классом, люксовые номера в отелях. Со времён лондонских пабов и до того дня, когда я совсем бросил пить, редкий счёт ложился передо мной на стол, — не важно, пил я «Мусхед» или нет.